Жар становился невыносимым. Из двери повалил серый дым. Лиза почувствовала, что задыхается. Значит, скоро она увидит Женьку. Совсем скоро! Интересно, простит он ее за предательство? Должен простить, ведь он любил ее. По-настоящему…
Только бы вытерпеть боль. Она читала, что это невыносимо больно – гореть заживо. Сколько терпеть – минуту, две, три или всего несколько мгновений? Бедный Мотик, он-то чем виноват?..
Лиза бессильно распласталась на полу. Ничего нельзя сделать. Ничего! Только попробовать повернуться лицом к полу, чтобы оно горело не сразу. Она слегка передвинула голову в сторону, стараясь прижаться щекой к половицам. В лоб ей уперлось что-то холодное и острое. Нож! Откуда здесь нож? Тут же Лиза вспомнила, как неделю назад разрезала им сетчатую упаковку картошки, которую хранила в сенях. Нож тогда выскользнул из рук и завалился куда-то за хлам, стоящий в прихожей. Лиза спешила и потому не стала его искать, а потом и вовсе позабыла – ножей в хозяйстве было достаточно. Вот он где! Лежит себе на полу и едва не порезал ей лицо. Как же до него добраться? Лиза попыталась повернуться на бок. Это не дало ровным счетом ничего, кроме того, что острое лезвие сильнее впилось в кожу. Рядом испуганно вопил Мотик, почувствовавший приближающуюся беду.
– Тише ты, дурачок, – пробормотала Лиза. – Какой толк с твоего крика? Вот если бы ты мог подвинуть нож! Хоть на сантиметр.
В гостиной что-то угрожающе зашипело, затем раздался грохот. Мотик, прижав уши, взвился вверх, оттолкнувшись от ее груди всеми четырьмя лапами. Острые коготки больно процарапали кожу. Лиза вскрикнула, и в то же мгновение нож отлетел прямо к ее ладони. Это котенок с испугу подпрыгнул и приземлился прямо на рукоятку, заставив нож проскользить по полу. Лиза не сразу поняла, что произошло, а потом хрипло рассмеялась:
– Ну ты и гений, Мотик! Просто молодчина.
Дым из комнаты валил вовсю, густой, серый и едкий. От него начался кашель, разрывающий бронхи. Глаза чесались и слезились. Лиза, задыхаясь, нащупала пальцами рукоятку ножа, изогнула запястье, насколько ей позволяли путы. Лезвие достигло веревки. Она попыталась перепилить ее, но нож все время соскакивал. В проеме мелькнуло пламя – рыжее, кружевное, похоже на хвост лисицы. Лиза, стиснув зубы, принялась пилить с еще большим остервенением. Мягкий щелчок – одна из веревок лопнула. Теперь другую. Она высвободила руку наполовину. Дело пошло значительно быстрей. Снова щелчок. Руки были свободны! Лиза оперлась ими о пол и со стоном села. Перед глазами закружились зеленые мушки. Она сделала глубокий вдох и тут же закашлялась. Лихорадочно стащив с вешалки какой-то платок, прикрыла им рот и нос и принялась распутывать ноги.
Огонь уже бушевал в прихожей. Лиза скинула веревки и вскочила. Подхватив с пола обмякшего Мотика, она со всей силы толкнула дверь плечом и выбежала на улицу. Во дворе было светло – от окон, объятых пламенем. Лиза бросилась к калитке. Надо будить соседей, вызывать пожарных. Пока огонь лишь в комнате и сенях, может, удастся спасти дом! Она почти добежала до забора, но вдруг остановилась.
Справа от дорожки на снегу виднелось что-то большое и темное. Лиза почему-то на цыпочках приблизилась, наклонилась и с криком отпрянув назад, упала в сугроб. В темной кровавой луже, уткнувшись лицом в снег, лежал Тарас. В голове его торчал топор. Лиза отчетливо видела кожаную зимнюю куртку, которую они вместе покупали в торговом центре. Шапка, тоже кожаная, подбитая овчиной, слетела в сторону и валялась рядом. В следующую секунду Лиза опомнилась и вскочила. Где-то рядом должна быть Гелена. Это она зарубила брата топором! Она, больше некому! Значит, убьет и ее!! Нужно бежать, звать на помощь.
Лиза, не чувствуя мороза, в одних тапочках и халате понеслась дальше. Она открыла калитку и едва не упала, споткнувшись о другое тело – Гелены. Та сидела, привалившись спиной к забору, голова чуть наклонена вбок, глаза закрыты. Лицо белое, ни кровинки. В Лизе боролись страх и любопытство – последнее победило. Она присела на корточки перед Геленой, осторожно тронула ее за шею и уловила едва заметный пульс. Жива! Но что с ней случилось? Лиза хотела подняться, и в это время веки Гелены дрогнули. Она открыла глаза. Губы шевельнулись.
– Ты?.. Не сгорела?.. Спаслась?..
Голос Гелены звучал еле слышно, Лиза скорей угадывала по губам, что та говорила. Она хотела ответить, но горло сжал спазм.
– Зачем? За что? – только и смогла выдавить она, глядя на Гелену в упор.
Та опустила ресницы.
– Я… не хотела, чтобы ты… погибла. Это он… все он. Прости.
– Но почему?? Что я вам сделала? – По Лизиным щекам текли слезы.
– Ты… ровным счетом… ничего… нам нужна была… книга…
Гелена бессильно уронила голову.
– Книга? Какая книга?
Лиза, ничего не понимая, с недоумением глядела на нее.
– Эта… – Гелена едва заметным кивком указала куда-то вбок.
Лиза увидела на снегу толстый талмуд. «Цыганские гадания»…
– Вы хотели убить меня из-за книжки?? Но почему?? Ты могла попросить меня. Я бы принесла ее тебе.
– Я… не могла… попросить… Для этого пришлось был рассказать тебе…
Гелена закрыла глаза и замолчала.
– Что рассказать? Что? Геля! Очнись!
Лиза легонько потрясла ее за плечо, но Гелена никак не отреагировала. Откуда-то раздались громкие голоса и крики:
– Пожар!! Горим!!
– Кто горит?
– Дом Серафимы! Где библиотекарша живет!
– Скорей!! Воду несите!
Лиза обернулась: к ней бежали Марина и Артем.
– Лиза! Что стряслось? Ты цела?
– Цела. – Она сделала шаг к соседям и вдруг обмякла, осев на руки подскочившего к ней Артема. Последним, что она увидела, был Иван с ломом и лопатой, ногой толкающий калитку. Затем все потемнело и наступила тишина.
31
– Женщина! Женщина, очнитесь! Вы меня слышите?
Голос, незнакомый, мужской и низкий, ворвался в темноту, как свежий ветер в распахнутое окно. Он будоражил, не давая снова погрузиться в спокойствие и тишину. Лиза жалобно застонала, пытаясь избавиться от навязчивого шума, мешающего спасительному забытью.
– Стонет, значит, скоро придет в себя, – со знанием дела произнес голос. – У нее поверхностный обморок. На нервной почве. Опять же дыма наглоталась.
Лиза слушала, и постепенно до нее начинало доходить: она жива, лежит где-то в теплом и безопасном месте, может мыслить и воспринимать происходящее.
– Ну вот, уже веки шевелятся. Я же говорю, ничего страшного. Все будет в порядке. Эй! – Кто-то легонько потряс Лизу за плечо. – Милая, ну хватит уже. Поглядите на нас. Мы все за вас волнуемся.
Все. Кто это все? Гелена? Тарас? И тут же ее пронзило острой молнией: Тарас мертв! Гелена тоже. Они пытались убить ее, подожгли дом. Он, наверное, сгорел дотла… Лиза открыла глаза и тут же зажмурилась от яркого света лампы.
