вернуть тебе.
– Джастин… – глаза Лирика полны печали. – Слушай, я…
– Ой, нет! – Мэри в ужасе смотрит на густой кустарник возле навеса. Там появляется пара красных глазок. Потом ещё. Это крысозмеи.
Началось…
Мэри делает шаг к задним воротам, словно хочет убежать, но Герцог хватает её.
– Нельзя, надо играть!
Мэри трясётся.
– Но…
– Мы слишком много потеряли, – продолжает Герцог. – Я не собираюсь отдавать Водящему больше ни одной минуты своей жизни. Будем сражаться – и вернёмся домой. Важно только это. Надо уничтожить чудовище.
Поколебавшись, Мэри решительно выпрямляется.
– Хорошо, – она глубоко вздыхает. – Я готова.
Из-за угла дома крадутся три жутковатые фарфоровые куклы в обгорелых платьях. Вместо глаз у них дыры. Лица в трещинах, на голове свалявшаяся пряжа.
– Поиграй со мной. Поиграй со мной.
– Не такие уж они и страшные, – пожимает плечами Карла.
Их зловещие улыбки становятся шире. С громким треском они падают на четвереньки и ползут к нам.
– Ой! – вскрикивает Карла.
Шей трясётся. Мы отступаем.
– Джастин? – говорит не-мама. Она идёт к нам. Крысозмеи ползут из кустов.
Я поворачиваюсь и бегу к дереву.
Земля дрожит. Молния сверкает и ударяет рядом с дубом. Вспыхивает пламя. Я резко останавливаюсь. Краем глаза вижу, как Герцог ищет укрытие.
Несмотря на жар от огня, на дереве появляется лёд, покрывая каждую ветку. Сосульки опасно нависают, словно замёрзшие пальцы.
Из дерева, туманясь, вылетает фигура без лица, напоминающая человека, примерно моего роста, с несколькими красными глазами. За спиной фигуры разворачиваются чёрные крылья. Она протягивает к нам лапы с острыми когтями.
– Ох ты! – восклицает Лирик. – Это ещё что такое?
– Что делать? – Шей хватает за руку Квинси, тащит его в сторону. – Что делать?
Да, игра совсем другая. Мы играем не против друг друга. Мы играем против Водящего и своих страхов. В его мире. По его правилам.
– Пора – не пора, иду… – произносит низкий рычащий голос.
Герцог был прав. Вот и Водящий.
30
Некоторое время мы все молчим, потрясённые.
– Все пошли, вперёд! – кричу я.
Налетая друг на друга, мы разбегаемся в разные стороны.
Я притаился сбоку крыльца.
– Джа-а-астин, – тянет не-мама жутковатым голосом.
Я съёживаюсь, чувствуя на лице её холодное дыхание. Крепко зажмуриваюсь. Ледяные пальцы не-мамы гладят мою руку.
– Уйди, – шепчу я в отчаянии. – Пожалуйста, уйди!
Я осторожно выглядываю из укрытия. Чудовище стоит на страже, никого не ищет. Ждёт, когда наши страхи выполнят свою грязную работу.
Вопит Мэри. Огромная крысозмея хватает её за щиколотку и тащит через двор прочь от её убежища.
Не-мама больно хватает меня за руку. Я изворачиваюсь и отталкиваю её. Она снова бросается ко мне, вытаращив глаза. На мгновение я замираю от ужаса: я толкнул свою маму. Удивление не-мамы превращается в ярость. От её ненавидящего взгляда у меня перехватывает дыхание. Она прыгает вперёд. Я уворачиваюсь и несусь на помощь Мэри, прежде чем её затащат в колодец.
Передо мной разворачивается такое ужасное зрелище, что я замираю. Все страхи вырвались на волю. Нападают со всех сторон. Настоящее побоище.
Земля покрывается трещинами. Из расщелин ползут жуткие жуки размером с мяч. У них острые клыки, на голове рога, скорпионьи хвосты хлещут туда-сюда. Квинси спотыкается и падает. Насекомые ускоряются.
Внезапно что-то пролетает мимо меня и скрывается за углом. Игла. Такими в больнице берут кровь. Ещё одна. Я уклоняюсь.
– Да ладно! – кричит Лирик, высовываясь и снова прячась. – Про иглы не было разговора. Герцог, это твоё?
– Простите! – отвечает Герцог, уворачиваясь от очередной иглы.
– Что же ты об этом ничего не сказал? – спрашивает Лирик.
– Ты бы на моём месте тоже не все страхи вспомнил!
Едва уклонившись от иглы, Лирик замирает.
– Ложись! – предупреждаю я.
Он в панике озирается и тяжело дышит.
– Джастин! Ниа!
Ну вот! Он нас не видит!
– Лирик! – откликается Ниа, но он её не слышит.
Он бросается бежать, останавливается, бежит в другую сторону. Он так растерян, что не замечает страхов, приближающихся со всех сторон.
– Они здесь. Я их просто не вижу, – голос Лирика срывается. – Всё хорошо. Они меня не бросят.
Тени подкрадываются к нему. Они поднимаются из земли. Это ещё один из страхов Герцога. У теней разные очертания: высокие, низкие, толстые, худые. Они окружают Лирика. Он отмахивается. Они окружают его и нападают разом.
– Джастин, – кричит он, – помоги мне!
Я бросаюсь на помощь. Но останавливаюсь, услышав вопль Ниа. Она ковыляет по двору, как будто каждое движение причиняет ей боль.
– Ниа!
Она глядит на меня, съёжившись. Она покрыта морщинами. По её щекам текут слёзы.
Я смотрю на свои руки. Моя кожа тоже морщится. Суставы ноют. Боль Ниа – и моя боль. Стук сердца глухо отдаётся в ушах. Я не могу… Я хватаюсь за грудь.
– Ты слабачка. Тебя никто не любит. У тебя нет друзей. – Карла стоит лицом к лицу со злобной, отвратительной копией себя самой. Копия подступает всё ближе, ухмыляясь, пока не встаёт вплотную. Она продолжает кричать, а Карла сгибается под потоком оскорблений.
– Заткнись! – орёт Карла.
Её копия кривляется и дразнится:
– Заткнись. Заткнись. Заткнись!
Не могу дышать. Я всё это чувствую. Слишком много. Не знаю, что делать, как помочь. Что творится? Что я делаю?
– Скажите мне кто-нибудь, где Джастин и Ниа, – просит Лирик. В голосе его слышится рыдание. – Пожалуйста! Где они? С ними всё в порядке?
Он получает удар в живот и валится на колени. Я пытаюсь ответить, но слова застревают в горле. Все остальные тоже захвачены страхами и не в силах откликнуться.
– Уберите их! Уберите их! – Шей пытается добежать до домика, но страшные куклы перегораживают ей дорогу. Одна из них подбирается ближе и дотрагивается до её руки, потом до ноги. Кожа в этих местах белеет и становится твёрдой, как фарфор. Шей качается и падает на землю. Её рука и нога рассыпаются, она пронзительно кричит.
Крысозмея тащит Мэри всё ближе к калитке.
Я замираю. Нам не выиграть. Мы недостаточно сильны. Я недостаточно силён. Я зажимаю уши, чтобы не слышать воплей. Не могу дышать…
– Я могу всё это прекратить, – говорит чудовище. Я слышу его голос в голове. – Кончайте игру. Признайте меня победителем, и всё это исчезнет.
– Ой, малыш, – шепчет не-мама, – сдайся. Мы можем забрать всю твою боль и страх. Останься здесь, и мы снова будем семьёй.
Я отчаянно трясу головой. Она касается моего лица – прикосновение тёплое и нежное. У меня от удивления глаза лезут на лоб. Это моя мама! Не больная – здоровая
