скривил мину.
— И не забывай одну важную штуку, чувак. Мы это поняли, когда Тхаги показала тебе Альманах и Бога Жизни. Чтобы достичь бессмертия и полного величия, тебе надо будет избавиться от своей человеческой души. То есть, хранить её отдельно. Это будет единственным твоим уязвимым местом.
Выслушав Годфреда, я несколько секунд смотрел ему в глаза.
— Ну что ещё? — не выдержал он. — Что за вредная привычка на меня давить, а?
— Ты точно всё мне сказал? Или опять что-то недоговариваешь?
Он закатил глаза.
— Никакой жизни от тебя. Ладно, есть ещё кое-что. Когда мутация начинает тебя поглощать, ты начинаешь чувствовать себя, как бог. Ты становишься богом. Это чувство опьяняет. Ты вершишь судьбы, ты неуязвим и всесилен. Ты забываешь всё, что было. Особенно, когда вынимаешь из себя душу.
Я уставился на Годфреда.
— То есть я могу потерять память?
— Ну да. Ты не вспомнишь ничего. Останутся только сила бога и величие. И тогда твои приоритеты поменяются, поверь мне. Ты не вспомнишь свои прошлые цели.
Я потёр потный лоб.
— Какого хрена ты молчал, Годфред? Почему сразу не сказал, мать твою?
Это был риторический вопрос. Понятно и без объяснений, почему он не сказал.
— Прости, дружище, — вздохнул Годфред. — Ты и Афена на пороге самого сложного выбора в своей жизни. Афена, как и ты, может стать бессмертной и потерять память, если не захочет освободить Тхаги в самом конце.
Фраза «В самом конце» прозвучала так, будто это конец света, апокалипсис, битва всего сущего.
— А если в конце я отпущу тебя? Что станет с моим телом? — спросил я.
Было видно, что он ждал этого вопроса, но отвечать на него не хотел.
— Годф, не тяни. Говори, ну.
— Ты останешься просто магом, без талантов бога и его неуязвимости. Но ранги у тебя сохранятся. Если ты достигнешь девятого яруса мастерства, то станешь сильнейшим коллекционером этого мира. И память сохранишь. Есть только одно «но».
Я уже догадался, о чём он скажет, и сам это произнёс:
— Без силы бога я не смогу убить Артазара.
— Да, — прямо ответил он. — Только такой же, как он, сможет его убить.
— А если найти его душу и уничтожить её?
Годфред горько усмехнулся.
— Думаешь, она лежит у него в ящике стола с припиской «Это моя душа»? Поверь, он спрятал её так, что никто не найдёт. Ты бы на его месте тоже о таком позаботился.
И тут у меня возник вопрос.
— Если Артазара может убить только такой же, как он, то какого хрена он делает всё, чтобы я стал таким же как он? Это же риск. Возьму и грохну его.
Годфред покачал головой.
— Не знаю, что он задумал. Но ты ему нужен, это очевидно.
Я не стал больше задерживаться. Вот теперь было видно, что Годфред сказал всё, что знал.
— Будь осторожен, парень. — Он опять хлопнул меня по плечу и направился к Тхаги.
Когда я подошёл к ним, Богиня Смерти обняла меня и потрепала по макушке, взъерошив волосы.
— Побереги себя, Тайдер. Прошу тебя.
Я наклонился к её уху и шепнул:
— Ты должна рассказать про мутацию Афене. Она имеет право знать. Предупреждён — значит, вооружён. Так ей проще будет этому противостоять.
Тхаги улыбнулась.
— Возможно, иногда люди мудрее богов.
— Крайне редко, крошка, — усмехнулся Годфред. — Не питай иллюзий на их счёт.
Он приподнял Тхаги, обхватив её одной рукой, кивнул мне и исчез в молниях Портации. Я же остался с дикаркой.
Она всё это время не сводила с меня глаз, а когда я позвал её за собой по коридору, то наконец высказалась:
— Эти боги уважать и любить тэбя, вэликий шаман. Ты никогда их не забыть. А если забыть, то я покажу тэбэ, как вспомнить.
* * *
По пещерам мы шли долго.
Я всё чаще поглядывал на часометр. Мне надо было успеть сделать всё до Полудня Гнева. Оставалась надежда, что сегодня Артазар не станет отправлять за мной всю свою ударную силу.
Но, скорее всего, ему уже доложили, что сильный Тихирос погиб от моей руки, что мутация берёт надо мной верх, что дикарка вместе с амулетом у меня, и что я что-то задумал.
Нари шла впереди и вела меня всё дальше.
Она не пыталась сбежать или убить меня. Девушка лишь порой оглядывалась, чтобы убедиться, что я иду за ней, а потом ускоряла шаг — она тоже боялась полудня.
Когда мы наконец выбрались на поверхность по одному из лазов, то вышли на другой стороне долины. Река Зохи теперь была не справа, а слева, причём довольно далеко.
— В лес, — прошептала дикарка и, пригибаясь, спряталась в густой траве.
Вместе мы добрались до рощи. Деревья в этой части республики были крупными и развесистыми. Не знаю, как они назывались, но походили на дубы, только их листья имели игольчатые края.
В тени рощи дикарка скрылась быстро, я еле её догнал. Она продвигалась по лесу ловко и изящно, как пантера. Бесшумно перескакивала по корягам, цеплялась за ветки и была почти незаметной.
Ну а я, как истинный городской житель, использовал то, что облегчило бы мне жизнь.
Портацию.
Правда, порой появлялся за спиной девушки так неожиданно, что она вздрагивала.
— Перестать так дэлать! — не выдержала она, когда мы были уже у другой реки. — Нам надо плыть! Другой берег!
Я оценил расстояние до другого берега и пожал плечами.
— Зачем плыть? — А потом без спроса взял девушку на руки.
— Отпустить! — зашипела она и попыталась высвободиться.
Но когда вокруг нас затрещали молнии Портации, то Нари, наоборот, вцепилась в меня как клещ, обняв за шею.
Отпустил я её уже на другом берегу.
— Ну вот, а ты орёшь на меня почём зря.
Девушка окинула взглядом чащу леса впереди и вдруг попросила:
— Унеси меня ещё. Я показать куда.
— Давно бы так. — Я усмехнулся и подхватил девушку на руки. — Показывай!
С помощью Портации мы передвигались намного быстрее. Я старался появляться в таких местах, чтобы молнии никто не заметил, но всё равно оставался риск, что это привлечёт внимание.
Так и оказалось.
Когда мы преодолели большое расстояние и подобрались к подножию гор уже совсем в другой долине, Нари сама попросила поставить её
