там движущая сила. Нам варит простое мыло, без запаха, а вот себе и на продажу… чуть цветы калпаны все не оборвала для экстрактов, тоже увлеклась. Но получились у нее замечательные, янтарного оттенка пахучие бруски.
— По пятьдесят копеек отдам…
Сошлись на сорока, Датзер бы и дальше цену сбивал, но тут я уперся, мыло хорошее, приятно пахнущее, у себя в магазине он две цены за него возьмет. Ну или в Европу переправит для пробы, с таким ароматом и духи особо не нужны будут, мыло со своим легким приятным цветочным запахом собой их заменит.
Сначала сомневался немного, но потом показал и ткань, которую на показ ему привез. Раз начали ее выделывать, то надо через кого-то и продавать, а немец уже доказал, что секреты хранить умеет, как и умеет выполнять взятые на себя обязательства.
Так что будем с ним работать, надеюсь долго и плодотворно.
Иначе…
Хороший сегодня день, не будем о плохом думать.
[1] Шампанька — китайская или корейская лодка сампан
Глава 11
— О-о, гут! Карашо, — приятно удивился Датзер, с восторгом рассматривая и оглаживая совсем тонкую ткань нескольких необычных цветов, а также более толстую, но из того же материала. — Это из что?
— Ткань икскацин…
— Икс…
— Икс-ка-цин, — по слогам произнес я.
— Икскацин, — повторил он за мной. — Гут.
На его вопросительны взгляд, я головой мотнул отрицательно.
— Хотел с вами посоветоваться. В каждом отрезе, — указал я рукой на оные, — на один наряд должно хватить. Интересует максимально высокая цена. Больших объемов не будет, кое-что сможем дать только в конце следующего года. И вот тогда уже будем смотреть на результаты наших с вами договоренностей. Но сразу скажу: если цена будет низкой, значит нам не стоит усилия на эту ткань тратить, будем только для себя выделывать.
— Гут. Я понять. Сердин август из Шанхай вернуться герр Кауэр, в конец август — герр Альбрехт с семья из Германии. Они смотреть, тогда цена.
Что-то немец совсем плохо на русском заговорил, непонятно с чего заволновался. Или его так наши товары впечатлили? Не ожидал, наверное, что из глухой тайги такое привезут.
— Хорошо, — согласился я с ним. — Это не к спеху. Я в ближайшее время буду сильно занят, так что в следующий раз смогу приехать или зимой, или уже весной, когда лед с реки сойдет.
Датзер, кивнул, мол понял, еще раз огладил насыщенного цвета фиолетовую ткань, аккуратно свернул ее и отложил в сторону, перевел заинтересованный взгляд на еще не продемонстрированные ему товары. Но там уже нам нечем было его удивлять: шкурки, что дауры вместе с недавними гостинцами нам подогнали, за разное всякое расплачиваясь. Разве что…
— О, гут, — немец восхищенно провел рукой по шкуре тигра.
Сам я на тигров почти не охотился, из-за дауров, которые считают их хозяевами тайги, чуть ли не священными животными. Что, впрочем, не мешало им, если такой хозяин начинал шкодить вблизи или в самом поселении, результат вон, немец теперь оглаживает. Да так это делает, что у меня мысль проскочила:
«Может и не придется золото тратить? Обойдемся имеющимся товаром?»
Но это так, юморю, за тысячу рублей я шкуры при всем своем желании не продам. Так что кивнул Грише, мол доставай, именно он в заплечном мешке золото носил. Если бы что случилось, то товар братья бы бросили, а вот золото сохранили, не обнищали бы мы в раз.
Золото немца тоже не удивило, разве что бросил сожалеющий взгляд на бутылки с вином. Видимо была у него надежда, что у нас денег расплатиться не хватит и тогда…
Хватило.
Датзер довольно шустро проделал различные манипуляции над золотом, взвесил его, быстренько все подсчитал и выдал результат. За фунт шлиха — триста сорок рублей, за самородки, которых чуть больше трех кило вышло — четыре тысячи восемьсот рублей.
Спорить и торговаться я не стал, так как Датзер жмотиться не стал, нормальную цену дал. В государственной приемке меньше бы получилось, а вот у контрабандистов, у тех больше, но не факт, что мирно бы с ними разошлись. Так что… мы снова богатые.
— Нас устраивает цена.
— Вино, — тут же перешел к интересующей его теме Датзер. — Рецепт?
Надежда умирает последней. Он уже сам все понимает, особенно когда столько золота у нас увидел, что не видать ему рецепта, но не спросить еще раз просто не мог.
— Рецепт не продается, господин Датзер.
— Цена вино?
— Вино тоже не продается.
Я даже улыбку не сдержал, такой вид у немца недоуменно-обиженный стал. Он бросил взгляд на стоявшие на полке бутылки, на меня…
— В прошлый раз мы вам дали одну бутылку «Абалейского меда», чтобы вы его качественно оценили, но речь о продаже не шла.
Датзер молча кивнул, слов у него пока не находилось, внимательно меня слушал.
— Это вино, господин Датзер, его получение очень трудоемкий и долговременный процесс. Качество вы оценили, я так понял?..
— Йа, — немец тут же кивнул согласно. — Я оценить и герр Альбрехт тоже оценить. Сам приехать не мочь, телеграф… telegramm писать.
— Я понял, — перебил я немца, а то он так разволновался, что мы с братьями с трудом его уже понимали. — Так вот, господин Датзер, как я уже сказал, ни рецепт не продается, ни само вино даже за его вес золотом купить не получится.
— Wieso? — совсем потерялся Датзер, переводя взгляд со стоявших на полках бутылок с вином на меня и обратно. — Как же так? — повторил он уже на русском. — Не понимать.
— Вы же знаете, что такое очень редкий товар?
— Йа, exklusiv.
— Точно, — в голове у меня будто щелчок раздался,
