невесть где, то лучше рискнуть и оказаться там вместе. Ты так не считаешь?
Сигиец не ответил, но Даниэль ответ и не требовался.
— Как ты это провернул тогда с Адлером?
— Схватил его в момент переноса.
— Ну тогда хватай меня, — чародейка повернулась к нему спиной, застегивая жакет, и развела локти. — Да покрепче.
Сигиец обнял ее сзади, слишком буквально восприняв совет сделать это покрепче, и надавил на живот. Хорошо, что по дороге в дом рабов искусства удалось забежать в кустики, а мерзость обезвоживала организм, иначе могла приключиться беда. Пришлось дать по рукам, чтобы перестал сдавливать и дал продохнуть. Ему точно не помешала бы лекция по правильному и бережному обращению с женщинами.
Даниэль глянула в последний раз на тело ван Бледа, выдохнула перед решающим рывком, зажмурилась, набрала в грудь воздуха, но передумала.
— Нет, — поелозила чародейка, высвобождаясь, — не так.
Она заворочалась, повернулась и прижалась к сигийцу передом, устраивая на его широкой груди голову так, чтобы рукоять или ствол пистолета не норовил ткнуть в нос.
— Если меня все-таки разорвет и выбросит по кусочкам, — глухо сказала Даниэль, — обещай, что найдешь самый лучший и красивый кусочек меня и сохранишь на память, хорошо?
— Хорошо.
Чародейка снова выдохнула, собираясь с духом. Но не собралась. Она привстала на цыпочки, дотянулась до щеки сигийца губами.
— На удачу.
Даниэль зажмурилась, обхватила его и наконец произнесла слово-активатор.
На узкой, кривой модерской улочке сверкнуло, и два человека тотчас исчезли. Об их присутствии напоминало лишь облачко едва искрящейся в лучах рассвета, почти неосязаемой пыли, плавно осыпавшейся на землю.
Через несколько минут, когда все затихло, на дорогу осторожно выбежала дворняга с поджатым хвостом. Приблизилась к телу Гирта ван Бледа, обнюхала его шею и голодно облизнулась.
VIII
Точка выхода находилась в стене. С одной стороны, рискованно — точки обладают естественной погрешностью, и в один прекрасный день можно стать единым целым с простенком. С другой, безопаснее в какой-то мере — меньше риска переломать все кости при падении.
Но точно не сегодня.
Точка выхода вспыхнула, заполнила комнату едким, вонючим серным дымом. На стене выгорела пентаграмма, да так, что обычно оставляющие лишь следы сажи линии накалились сперва докрасна, затем добела и выжгли глубокие борозды на стене, из которых хлынул огонь, как из жаровни.
Под потолком задрожало пространство, исказилось. Воздух как будто проплавило, он затвердел, осыпался сухими комьями в невидимую дыру, а затем возникли два человека в обнимку. Искаженный портал буквально выплюнул, выстрелил ими под неестественным, диким углом, но не вниз, как это обычно бывало, а вверх и куда-то вбок.
Даниэль не почувствовала удара, врезавшись в потолок. Тело после телепортационного скачка пребывало в чудовищном шоке, будучи одновременно в твердом, жидком, парообразном и еще нескольких астрально-физических состояниях. Оно панически подсчитывало доставленные органы и пыталось заново разместить их в нужном порядке, поэтому отбитый затылок, лопатки и копчик казались сущей мелочью.
Чародейку впечатало в потолок, вдавило всеми двумястами сорока тремя фунтами шестифутового сигийца. Она провисела так одну очень долгую секунду, ощущая, как все чувства разом догоняют тело. А потом гравитация потянула вниз, и Даниэль с тонким писком впечатала, вдавила сигийца всеми своими ста тремя фунтами веса при пяти с хвостиком футах роста, но с хорошим ускорением.
Они грохнулись на пол, подняв облако пыли и сажи. Что-то где-то опрокинулось. Что-то где-то с печальным звоном разбилось. Сигиец издал протяжный, сдавленный не то стон, не то хрип, сморщил лицо и стиснул зубы до скрежета. Приподнялся на локтях, тряся головой и блуждая потерянным взглядом по комнате, окутанной полумраком. Впрочем, собрался он быстро.
Даниэль села на нем, кружась от непонимания, где верх, где низ, где ее селезенка, а где мама-кошка несчастного потерявшегося котенка.
— Ненавижу порталы… — прогнусавила она, держась за нос, которым все-таки приложилась о пистолет, и со злостью сорвала разряженный талисман возврата с шеи.
Она разогнала пыльное облако, осторожно отняла от носа ладонь. В ноздри полезла вонь горелой бумаги, серы и дыма. Даниэль чихнула. Откуда-то снова посыпались хлопья сажи. Она посмотрела на сигийца — его грубое лицо было черным. Редкие на темени, давно не знавшие ножниц волосы встали дыбом, безобразная борода встопорщилась клочьями. Чародейка провела по его щеке, собирая на пальце липкую, жирную сажу.
— Ты где так вымазался? — недовольно спросила она.
Сигиец взглянул на нее со своей поразительно выразительной невыразительностью. Даниэль в панике ощупала лицо, уставилась на вымазанные липкой сажей пальцы. Тряхнула волосами — с них посыпался черный снег. Чувствуя неладное, она побоялась прикасаться к волосам. Срочно потребовалось зеркало, хотя она и так знала, что произошло.
Чародейка потянулась за лежавшей на полу треугольной шляпой и тяжело соскользнула с сигийца. Он поднялся, с хрустом расправил плечи, отряхнул рукав от сажи. Даниэль протянула ему шляпу. Он принял убор и принялся выколачивать им плащ. Чародейка хмыкнула и поднялась самостоятельно, кряхтя, охая и потирая копчик.
— Интересно, где мы? — произнесла она, оглядываясь в комнате. Пентаграмма на стене тлела красными углями.
Сигиец подошел к окну, откинул плотную штору. В комнату полился утренний свет, в лучах которого заплясала пыль и хлопья сажи.
— В Новом Риназхайме, — сказал он.
Обстановка в целом была самой обычной, ничем не примечательной: письменный стол, стулья, диван, шкаф, сервант, книжные полки, тумба, с которой упал разбившийся вазон. Для ван Бледа было слишком серо и бедно. Даниэль рассчитывала, что жилище, где тот чувствовал бы себя в безопасности, будет самим Люмским дворцом, не меньше. Хотя, возможно, это было временное жилище, где он прятался в случае опасности. Но странно, Даниэль совсем не чувствовала здесь защитной магии, что на ван Бледа было совсем не похоже.
— Пойду осмотрюсь, — сказала она. — Здесь же никаких опасностей нет?
— Нет, — сказал сигиец, пробежавшись по комнате бельмами, но что-то привлекло его внимание на стене.
Даниэль вышла в кухню, тоже до скуки обычную и маленькую. Она, как уважающая себя чародейка, понятия не имела, вернее, старательно забыла, что должно быть на кухне и как этим пользоваться, но определила плиту, несколько навесных шкафчиков, кухонный стол, а главное, здесь имелся умывальник. Самый обыкновенный, никакой не прототип и без всяких цифр. Даниэль подошла к нему, заглянула в бачок — воды было полно. Сбоку висело зеркальце. Даниэль заглянула в него и обомлела: оттуда смотрел черномазый одуванчик, усыпанный сажей.
Недолго думая, она расстегнула жакет, сбросила его, сняла блузу, открыла кран и подставила ладони под струйку холодной воды. Плеснула на лицо и сладострастно охнула от прошедшей по телу приятной дрожи. Затем тщательно умылась и, пока хватило воды, оттирала с груди и живота въевшиеся пятна сажи и следы крови. От холода кожу стянуло, она пошла красными пятнами, покрылась мурашками, соски затвердели, но стало так хорошо и легко, что Даниэль счастливо заулыбалась. От умывания она промочила себе рейтузы и туфли, залила пол, но ей было все равно. Высохнет, а ван Блед уже не обидится. Обтершись полотенцем, чародейка пригладила влажные волосы, критически глянула на перемазанную кровью блузу, плюнула и надела жакет на голое тело. Затем вернулась в комнату.
Сигиец стоял между сервантом и шкафом и, взяв меч за рукоять и лезвие, чертил на стене острием квадрат, выгорающий тонкими, источающими противный запах «горелой» магии линиями. На пол сыпались и гасли искры.
— Ты что-то нашел? — спросила Даниэль.
Он не стал отвлекаться. Чародейка безразлично пожала плечами. За свою жизнь она хорошо выучила одно золотое правило, которое сделало бы ее идеальной женой или любовницей: не отвлекать занятых мужчин, не говорить под руку и, боже упаси, не лезть с мудрыми советами, если не хочешь ненароком получить оплеуху и узнать много нового о себе. Поэтому Графиня пошла обследовать квартиру дальше.
Слева был выход в темный коридор. Даниэль выглянула и не нашла ничего интересного, кроме одиноко висящего на вешалке плаща. Прямо была прикрытая дверь, ведущая в другую комнату. Даниэль толкнула ее и вошла в спальню.
Здесь царил мрак, плотный настолько, что чародейка пошла
