же поняла, что мне стало еще хуже, хотя казалось бы хуже быть не может. Может…
Он был таким разбитым, белым как больничная стенка, таким беспомощным, что сердце едва не разрывалось. Я приложила сухую ладонь к губам и тихо плакала.
— Он…дышит? — спросила я сквозь слезы шепотом.
Медсестра, которая стояла чуть позади меня, ответила:
— Да. На искусственном дыхании. Сам пока не может.
— Он сможет?
— Надеемся, что да.
— Сможет, — уверенно сказала я сама себе и приложила ладони к стеклу, словно пытаясь прикоснуться к нему. Так хотелось просто чувствовать его, тепло его тела, слышать дыхание и знать, что он просто есть. Мы такие дураки, что ничего не умеем ценить вовремя. Все торопимся куда-то, нам все кажется, что у нас еще полно времени и слишком много проблем, чтобы наслаждаться жизнью. А она вот так быстротечна… Сегодня ты есть, здоров и бегаешь, тоскуешь по любимой и крадешь ее поцелуи, а завтра лежишь без сознания под кучей трубок и не можешь сам дышать…
— Так вот ты какая, Кристина, — услышала я позади себя мужской голос и мы с медсестрой встрепенулись.
Я резко обернулась и встретилась с синими глазами высокого статного мужчины. Мне не нужно было представлять его — он был взрослой копией своего сына. Это отец Архипа. Позади него топталась невысокая шатенка, видимо, мама Ветрова. Даже не представляю, что сейчас они переживают… Хотя, наверное, тоже, что и я сама — боль, смятение, отчаяние.
— Здравствуйте, — сказала я негромко, пока мужчина и женщина меня разглядывали.
— Кажется, мы просили никого не пускать к палате нашего сына? — холодно сказал мужчина, повернувшись к медсестре, которая тут же с виноватым видом опустила голову.
— Да, простите…
— Особенно этот запрет касается юной леди. — Холодные синие глаза остановились снова на меня.
Он хочет запретить мне приходить сюда? Разве я не имею право быть рядом с тем, кого люблю? Пусть так, через стекло, и на одну минуту в день. Но… страшно о таком думать, но вдруг это последние минуты, когда я могу его просто видеть?
По щекам побежали слезы обиды, беспомощности, молчаливого крика.
— Да, я помню, но…
— Оставьте нас, — грубо перебил ее отец Архипа, который не спускал глаз с меня. — С вами мы поговорим позже.
— Простите… — прошептала я ей. Теперь, кажется, ее накажут из-за меня…
— Извините, — кивнула медсестра господам, кинула на меня короткий взгляд и ушла вдаль по коридору.
— Ты больше никогда сюда не придешь, ты поняла? — обратился ко мне мужчина.
— Но почему? — осмелилась спросить я. — Я люблю вашего сына.
— Она еще спрашивает, — хмыкнул мужчина. Каждое его слово сквозило холодной яростью. — Любит она… Ведь из-за тебя нашего сына превратили в отбивную, и неизвестно теперь, выживет ли он вообще! Вот чего стоит твоя любовь, красавица.
— Но я не виновата ни в чем, — ответила я ему. — Я просила, умоляла Архипа не ходить к Максиму. Он меня обманул и ушел… Я пыталась не допустить, но не смогла его остановить.
— А нечего было своим красивым хвостом крутить перед двумя парнями!
— Олежа, перестань, — положила на плечо мужчины свою ладонь женщина. Она смотрела на меня без враждебности. Было видно, как им обоим трудно сейчас, но они держались. — Девочка тут не виновата…
— Виновата! — прибил меня папа Архипа. — Ты виновата, что наш сын…такой теперь.
На этих жестоких словах я закрыла лицо руками и просто разрыдалась.
Как мне самой было тяжело, что эта драка случилась из-за меня, но еще тяжелее, когда родители твоего любимого мальчика, который теперь находился на грани жизни и смерти, винят в этом тебя…
— Олег, ну перестань, что ты такое говоришь…
— Наталья, замолчи! — пригвоздил и жену папа Архипа. — Не влезай. А ты… Пошла вон отсюда, и чтобы больше я тебя тут никогда не видел.
Пару секунд я стояла как прибитая мешком. Так больно, обидно, так унизительно мне еще никогда не было. Казалось, больнее уже просто некуда, но у отца Архипа получилось…
— Ты глухая, девочка? — процедил мужчина, видя, что я не двигаюсь с места, а снова прилипла к окну, пытаясь через стекло погладить того, о ком так стучало мое сердце и умоляло его жить. Я хотела запомнить хоть что-то о нем… Был велик шанс, что я больше никогда его не вижу. Даже если Архип выкарабкается, во что я верила изо всех сил, я даже готова была умереть ради этого, предложи бы мне такой обмен небеса, но мы вряд ли уже свидимся. Отец Архипа и Владимир наверняка уже подготовили мой отъезд в монастырь. Туда, где Архип меня уже не найдет…
— Прощай, мой хороший, — шептала я ему, не обращая внимания ни на кого. Знала, что он не услышит, но так хотелось это сказать… — Живи, живи, пожалуйста… Может быть, я когда-то еще увижу тебя. Но…
Я заставила себя отойти от окна и начать передвигать ноги к выходу.
Размазывая слезы по щекам я покинула отделение реанимации совершенно, абсолютно разгромленной и сломленной…
40
Рома отвез меня домой. Катя сидела со мной сзади, обнимала меня, и мы вместе тихо плакали. Роман, нахмурившись, молча вел авто.
— Где ты была? — получила я вопрос, едва переступила порог дома.
Владимир, поставив руки в боки, встречал меня.
— Я из-за тебя даже на работу сегодня не поехал.
— Я была в больнице, — ответила я, решив умолчать о том, где была ночью.
— Я в курсе, что случилось с Архипом, — нахмурился он. — Его отец уже звонил и в красках рассказал, из-за кого их сын стал овощем.
Вдалеке послышался тихий вой. Плакала Динка…
Мне тоже хотелось. Я не знала, что отвечать отчиму. Он и так все знает уже…
— Ты с ним ночь провела?
Провела. Но не так, как о нас теперь могут подумать.
— Нет, — покачала я головой. — Я осталась ночевать в квартире подруги, он ушел ночью.
— Гхм… И как часто вы там ночевали? — изогнул он одну бровь.
— Первый раз. Так вышло… У меня проблемы, с кафе, в котором я работала.
— Об этом я уже тоже знаю. — Сел Владмир на диван. — Неужели вы, глупые, думали, что он нас реально что-то вообще скрыть? Конечно, отец Архипа уже все узнал, по какой причине была драка. И твои якобы долги в кафе подтянулись автоматом. Об этом не беспокойся, отец Макса ни слова больше не пикнет в мою сторону. Об этом надо было сказать мне, Кристина. Я бы помог, и не было бы такой трагедии.
Я виновато опустила глаза. Откуда
