бы ушла, даже если бы он меня не ударил. Были… другие обстоятельства. У нас, у женщин, тоже есть то, что не каждая может простить. Я знаю: кто-то может смириться. Глотнуть предательство, обиду и жить дальше. Я оказалась не из их числа.
– Всё ты правильно сделала, девочка, всё правильно, – снова коснулся он моих волос.
Я подняла глаза. Мы столкнулись взглядами.
Илья молча просил. Спрашивал. Ни одного жеста не сделал, чтобы дать понять… Но я и без того чувствовала, чего он хочет.
Я закрыла глаза и потянулась к нему. Чтобы утешить. Чтобы разделить его боль. Точно так же, как и он ранее вливал в меня свою силу, я хотела немножко помочь ему. Оплакать утрату. Ту, что не уходит, а сидит занозой в сердце.
Глава 38-2
К счастью, я не теряла близких. Оказывается, я очень богатая. И это не деньги. Это семья, в которой не было потерь, предательства и болезненных разочарований. Как и у всех, у нас бывали не лучшие времена и сложности, которые мы преодолевали вместе.
Илья поцеловал меня. Осторожно, очень нежно его губы коснулись моих.
Чуть крепче стали объятия. Чуть глубже поцелуй.
Он зарылся пальцами в мои распущенные волосы, гладил виски и словно не мог оторваться. А мне так спокойно и волнительно одновременно. Будто я попала под очень прочную крышу, что спасёт меня и от дождя, и от ветра. И вообще – от всех передряг, что ещё не однажды со мной случатся.
Я слышала его низкий стон, что врывался вибрацией прямо в губы. Я чувствовала его возбуждение и не боялась. Не страшно, оказывается.
Почему-то я знала: он ничего не сделает против моей воли. Отступится, если я скажу «нет».
– Красивая, – прошептал Илья и снова нежно большими пальцами погладил мои виски. – Выгони меня, пожалуйста. Нет, не надо, – рассмеялся он, – я уйду сам. Так правильно. А тебе не нужно стоять перед выбором: пожалеть меня, как бездомного пса, или уязвить моё эго. Я не из тех, кто воспринимает это спокойно. До встречи, Ань?
– До встречи, Илья.
Он уходил красиво – с кривой ухмылкой на губах – неизменной фишкой его обаяния. Но глаза его говорили о другом. О нежности. О том, что уходить не хочется, но он сильный, и поэтому не торопит меня, за что я ему была очень благодарна.
– Маш, поговори со мной, – взмолилась, как только подруга ответила на звонок.
– Ты только сразу скажи: у тебя всё хорошо? А то знаю я твою манеру рассказывать с конца, упустив глубокую жопу, куда ты в последнее время повадилась попадать.
– Да, сейчас всё у меня хорошо, – заверила я её, смеясь. – Или нет. Я и сама не знаю.
– Ну, давай тогда всё по порядку.
И я рассказала. Как могла.
– Вот это у тебя фонтан, подруга! – присвистнула Машка. – Как на вулкане! Гейзер в небеса! Что Ваде надавал твой Рейнер – это хорошо. Хоть кто-то сделал так, как он давно выпрашивал. Это ему не к слабой девушке руки протягивать. Что касается всего остального… Ну хороший же мужик, Ань, надо брать, пока в руки даётся.
– Я не могу так, – прикрыла я глаза, – внутри всё перемешалось. Он же мне не нравился, а теперь вроде да. Так бывает?
– Да по-разному бывает, Ань. И качели ещё никто не отменял. Сегодня ненавидишь, завтра любишь. Послезавтра убить готова. Это эмоции, восприятие. Но о человеке много говорят поступки. Он может быть жёстким и властным, а одновременно – нежным и заботливым. Ничего нет противоречащего, поверь. Тут главное не верить в неземную любовь. В то, что долго и счастливо. Может, и надо, но лучше пусть это всё придёт само, а не придумается в голове. Сейчас он однозначно тобой увлечён. Ты ему нравишься. Его к тебе тянет.
– Мне бы в себе разобраться, – вздохнула я, отпивая холодный кофе.
– Разберёшься, – уверенно заявила Машка. – Всё встанет на свои места однажды. Тебе нужно время. Рейнер его тебе дал. Просто живи и не оглядывайся!
И я не оглядывалась. Почти.
Глава 39-1
Анаконда открыла на меня охоту. Не нападала явно, но постоянно выжидала из-за угла, готовая к броску. Она не простила ни попытки отстоять собственную независимость, ни того, что Рейнер принял мою сторону.
Мелкие придирки сыпались со всех сторон, но я словно их не замечала. Может, это Илья дал особую броню, когда все нападки и укусы почти не трогают, не цепляют. У меня было, чем заняться. У меня хватало, над чем ломать голову.
Я провела родительское собрание – запоздалое, но такое нужное. Ближе познакомилась с родителями своих пятиклашек. Самойлова тоже явилась – мать Пети.
Как его отец-предатель невольно вызывал симпатию, так госпожа Самойлова вызвала во мне стойкое неприятие.
Она явно скучала, постоянно поглядывала на часы и нетерпеливо постукивала ногой, словно подгоняя: «Быстрее, быстрее!», чем раздражала не только меня, но и других родителей.
Она ничем не поинтересовалась, только хлопала густо накрашенными ресницами и без отрыва сидела в телефоне. Судя по виду – переписывалась с кем-то, яростно тыкая в экран холёными пальцами с отличным маникюром.
А с Петей были проблемы. Петя отставал, постоянно опаздывал на уроки и почти не контактировал с одноклассниками. Вид у него был неприкаянный и запущенный. Но при всех я не решилась озвучивать проблемы. Это всё же индивидуально, не на толпу.
– Останьтесь, – попросила я её и поймала недоумённо-хмурый взгляд.
– Вы предвзяты! – оборвала она мои очень осторожные объяснения и снова нетерпеливо топнула ногой в брендовой туфле. – Понабирают тут всяких! И каждый пытается жизни учить! У вас же нет детей? Какое вы право имеете тут мне указывать, как воспитывать сына? У мальчика просто адаптационный период! Всё наладится так или иначе! И вообще всё вот это рассказывайте его отцу, а мне не надо! Я как-нибудь и без ваших поучений проживу! У вас всё? До свидания!
И пошагала, громко цокая каблуками. Я смотрела ей вслед и недоумевала. Не могла понять, в чём дело. Что вызвало в этой молодой женщине такую бурю.
«Ей нелегко», – пыталась я оправдать её поведение. Ставила себя на её место, но всё равно не понимала. Я бы никогда не стала отмахиваться
