уже тронул рассветный багрянец.
— Наша пора идти, — заявил колдун.
— Но как же девушка?.. Ты уверен, что она не… что она жива?
— Она жива, брат крови.
— Но коли так… во имя Господа нашего, не можем же мы бросить бедняжку на съедение разной нечисти, которая так и шастает здесь повсюду! Или вдруг какой-нибудь лев…
— Никакой лев не приходи. Запах вампира еще держись, и запах человека тоже. Одна такая лев, он не люби человеческий дух. И он страшись ходячий мертвец. Зверь сюда не ходи, и… — тут он взял посох вуду и положил его поперек входа в пещеру, — и никакой вампир теперь не ходи.
Кейн смотрел на него по-прежнему хмуро и без особого энтузиазма:
— Неужели эта… палочка ее защитит?
— Палочка!.. — фыркнул Нлонга. — В ней — могучее волшебство! Твоя сам видел, как одна такая вампир вчера стала пыль, а потом еще одна. Никакая вампир этот посох пальцем не тронет и даже близко не подойдет. Моя дал его тебе, потому что и далеко от Вампировых холмов люди порой встречай в лесу ходячее тело, когда тени черны. Не все мертвецы здесь живут. Но все они стараются высасывай из людей жизнь. Когда не могут, они гниют, как гнилушки.
— Ну так наделал бы побольше таких жезлов да вооружил бы ими народ!
— Моя не моги! — Нлонга затряс головой. — Эта посох — могучее волшебство! Древняя, древняя!.. Теперь не живи человек, который знай, какая древняя! В тот раз, когда мы разговаривай в деревне на побережье, я заставляй свой побратима спать, а сам твори великое вуду, проси посох его охраняй. Сегодня наша бегай разведывай; сегодня посох не нужен. Пусть его лежи здесь, охраняй девочку.
Кейн передернул плечами и последовал за волшебником, но все-таки оглянулся на маленькое тело, свернувшееся на полу пещеры. Он нипочем не согласился бы вот так оставить ее здесь, если бы не был в глубине души уверен, что Зунна попросту умерла. Он ведь прикоснулся к ней ладонью: тело было холодным…
…По мере того как восходило солнце, путники проникали все дальше в глубь бесплодных холмов. Выше и выше взбирались они, преодолевая крутые глинистые подъемы, петляя между огромными валунами и обходя глубокие овраги. Холмы были сплошь изрыты, словно норами, множеством темных, зловещих с виду пещер. Мимо пещер они проходили с опаской, причем у Кейна мурашки по спине бегали от одной мысли о монстрах, могущих таиться внутри. Ибо Нлонга сказал ему:
— Их, вампиры, большей частью цельный день до заката спи по пещерам. В здешних пещерах полным-полно мертвый человек!
Солнце карабкалось по небосклону, заливая голые склоны волнами невыносимого жара. Тишина повисла над окрестностями, словно призрак злого чудовища. Покамест путешественники ничего не обнаружили. Хотя Кейн мог бы поклясться, что несколько раз при их приближении за камнями стремительно скрывались темные силуэты…
— Их, вампиры, они днем прячься, — негромко посмеиваясь, прокомментировал Нлонга. — Они боись одна такая стервятник! Ха, стервятник не дура! Она знай мертвечину, лежи она тихо или ходи! Стервятник бросайся лови одна такая мертвый человек, и рви его, и кушай!..
При этих словах Кейна пробрала крупная дрожь.
— Господи всеблагий! — вскричал пуританин, в сердцах хлопая себя по бедру шляпой. — Будет ли когда-нибудь конец ужасам, населившим это жуткое место? Воистину, отдано место сие во власть силам Тьмы!
Глаза Кейна разгорелись опасным огнем. Ужасающая жара, безлюдье и сознание того, что с обеих сторон совсем рядом затаилось кое-что похуже простой смерти, — все это грозило расстроить даже и его стальные нервы.
— Надень лучше одна такая шляпа на голову, кровный брат, — со сдержанным гортанным смешком посоветовал Нлонга. — А то, если твоя не побережется, одна такая солнце тебя ка-ак пристукнет!
Кейн поудобнее переложил мушкет, который со свойственным ему упрямством потащил с собой в холмы, и ничего не ответил. Наконец они поднялись на вершину, господствовавшую над другими, и перед ними открылось нечто вроде плато. И как раз посередине плато раскинулся город — молчаливый город, выстроенный из серого камня. Кейн присмотрелся, и его до глубины души потрясла невероятная древность построек, представших его взору. И защитные стены, и здания были сложены из огромных каменных блоков, но неумолимое время постепенно превращало в руины, казалось бы, незыблемые сооружения. На улицах города разрослась та же высоченная трава, что и на плато, и Кейн, сколько ни смотрел, так и не заметил среди руин никакого движения.
— Вот он, их город, — задумчиво проговорил пуританин. — Но почему они предпочитают днем отсыпаться в пещерах?
— Может, одна такая камень падай ночью с крыши и кого-то раздави? Их одна такая каменный дом, бывает, разваливайся. А может, вампиры не люби жить вместе? Может, их друг друга кушай?..
— Тишина!.. — невольно понижая голос, прошептал Кейн. — Вот что называется — нависшая тишина!..
— Их, вампиры, они не разговаривай и не кричи, — ответил Нлонга. — Днем их спи по пещерам, а вечером и ночью гуляй. Может, когда одна такая лесное племя приходи на них с копьями, вампиры забирайся в своя каменная крааль и дерись из-за стен?..
Кейн согласно кивнул. Полуразвалившиеся стены кругом мертвого города были тем не менее еще достаточно высоки и прочны, чтобы успешно противостоять набегу вооруженных копьями воинов. И уж в особенности когда защитниками стен выступали демоны вроде этих кровопийц с хоботами вместо носов!
— Кровный брат! — неожиданно обратился к нему Нлонга. — Моя приходи большая волшебная мысль! Прошу тебя, брат, твоя мало-мало молчи.
Соломон послушно уселся на большой камень и принялся исподлобья разглядывать бесплодные кряжи и склоны ближних холмов. Далеко-далеко на юге виднелся зеленолиственный океан: там простирались джунгли. Удаленность от зрителя, пожалуй, придавала зрелищу некоторое очарование. Зато в двух шагах — только протяни руку — темными провалами зияли устья пещер, сокрывших внутри себя таящийся ужас…
Что до Нлонги — колдун сидел на корточках и кончиком кинжала чертил в глиняной пыли какой-то странный узор. Соломон наблюдал за ним, думая про себя о том, с какой легкостью расправились бы вампиры с ними обоими, если бы хоть трое-четверо монстров вздумали выбраться на свет божий из своих пещер…
И стоило ему только подумать об этом, как сидевшего на корточках колдуна накрыла чья-то жуткая тень!
Кейн не стал тратить время на размышления. Он отреагировал мгновенно. Он взвился с камня, на котором сидел, со стремительностью снаряда катапульты; приклад его мушкета размозжил мерзкую харю подкравшегося к ним чудовища. Вампир зашатался, и Кейн погнал его назад, все дальше назад, не давая времени ни остановиться, ни самому перейти в атаку. Он осыпал
