запустить в них свои сухие пальцы, прижать их к своему лицу. Она все еще была прелестна и, должно быть, в юности причиняла боль сердцу любого мужчины. Ты имбецил, Грегори. Какие бы богатства ни заработал этот человек, какую бы свободу ни получил, какие бы дикие связи ни имел с девушками-пиратами или блудницами на Фулне — он ушел от этого.
Она обернулась и поймала его пристальный взгляд.
— М’леди, — неловко произнес он с легким поклоном.
— Убийца, — ответила Сутиния Паткендл.
— Ты начинаешь ей нравиться, Исик, — пробормотал Грегори, поднимая подзорную трубу. — Примерно так она обычно приветствовала меня, когда я возвращался домой из плавания.
— Когда ты возвращался домой, — сказала Сутиния.
— Каждый вечер или два я читаю короткую молитву за Неду, — продолжал Грегори. — Судьба дала этой девушке все наоборот — мою внешность и прекрасный характер Сутинии.
— А Пазел? — спросил Исик. — Ты не читаешь молитв за своего сына?
Грегори и Сутиния оба заметно напряглись.
— Пазел никогда не забывается, — сказал капитан, пока Сутиния пристально смотрела на море.
Исик тоже отвел глаза. Значит, это правда. Пазел — сын Чедфеллоу, а вовсе не Грегори. Доктор был влюблен в Сутинию Паткендл все те годы, что Исик его знал. И он служил в Ормаэле в двадцатых годах, не так ли? Как раз тогда, когда ведьма, должно быть, зачала. Исик украдкой бросил еще один взгляд на них двоих. Следи за своим языком, старый дурак.
— Знаешь, она подглядывает за их снами, — сказал Грегори, заслужив гневный взгляд своей жены.
— Я не знал, — сказал Исик.
— О да, — сказал капитан. — У нее есть два флакона с эссенцией сновидений, что бы это ни было, и, когда она прикладывает их к щеке, может сказать, что им снится. Она даже вошла в один из снов Пазела и довольно долго разговаривала с ним. Но от этого его припадки усилились, и ей пришлось пообещать больше так не делать.
— Это не его дело, Грегори! — прошипела Сутиния.
— Возможно, она могла бы поговорить с Недой, но Неда давно ушла и стала сумасшедшей жрицей, а для сумасшедшей жрицы не должно выглядеть хорошо, если ее матерью будет ведьма. Но Сути все равно смотрит и слушает. Потому что... кто знает? Может быть, их сны дадут нам некоторое представление о том, где их всех выбросило на берег и с чем они сталкиваются. Прошлой ночью, например, она видела, как они плыли по реке на животе гигантской коровы — раздутом, ты понимаешь — и сражались с... Питафайр!
Они только что миновали мыс, а там, за ним, была война. Громадная, ужасающая. Огромная вереница военных кораблей Арквала начиналась в миле или двух от скалистой оконечности Симджи и уходила на север, нос к корме, нос к корме. К западу от нее изгибалась другая линия — белые корабли Мзитрина. Обе стороны изрыгали огонь — выборочный, там, где линии расходились, и неистовый там, где сближались. В ближайшей точке сражение превратилось в оргию тьмы и пламени, мачты кораблей поднимались из струящегося, обволакивающего дыма. Смолбой принес вторую подзорную трубу: Исик машинально потянулся за ней, но Сутиния повернулась и выхватила ее; труба, конечно, предназначалась ей.
Исик прищурился, прикрыв глаза ладонью. Вокруг было полно смертей. Корабли с обеих сторон были искалечены и горели, некоторые выбились из строя, другие беспомощно плыли по течению. Блодмел Мзитрина накренился, концы бимсов касались воды: налетел на риф, скорее всего. Неподалеку быстро тонуло судно Арквала, палубы были затоплены, люди покидали его в переполненных спасательных шлюпках.
Грегори указал на обреченный корабль:
— Я полагаю, это и есть «Мститель». Некто капитан Кеспер. Ты знаешь его, Исик?
— Да, знаю. И «Мститель». Черт возьми, я проходил подготовку на этом корабле.
— Хм! — сказал Грегори. — Теперь Арквал захочет построить «Мститель II». Может быть, они смогут передать его сыну Кеспера.
Кеспер, умирающий у него на глазах! Исик прищурился, глядя на строй, гадая, кто из молодых людей, которыми он командовал, был там, погибая в битве, которая никогда не должна была начаться.
— Старый пес без чувства юмора, этот Кеспер, — сказал Грегори. — Одолжи Исику свою трубу, хорошо, Сути, вот хорошая девочка.
Сутиния бросила на своего бывшего мужа испепеляющий взгляд. Этому мужчине нравилось дразнить ее; кому бы не понравилось? Тем не менее она вложила подзорную трубу в ждущую ладонь Исика.
Бойня оказалась хуже, чем он думал. Мзитрини были в меньшинстве, но у них был ветер, и их корабли были меньше и быстрее. Там, где линия Черных Тряпок ближе всего подходила к линии Арквала, они разряжали свои пушки, одну за другой, затем разворачивались и бежали на запад. Они отдавали больше, чем получали, и крейсеры Арквала могли только обороняться.
Исик почувствовал, как у него сдавило грудь. Хорошо еще, что он взбодрил парня-гиганта, когда тот испугался. Он не был уверен, что смог бы сделать это сейчас.
— Кто побеждает? — спросила Сутиния.
Капитан и адмирал переглянулись.
— Я думаю, никто, м’леди, — сказал Исик. — Эта битва, безусловно, грандиозна, но это всего лишь одно сражение, и от него мало что изменится. Мзитрини не могут продвинуться на восток через проливы, не имея тяжелых пушек на мысе Користел, а Третий Флот сосредоточен и ждет в Нелу Перен. Арквал также не может распространить свое влияние далеко на запад. Здесь нет базы, которую можно было бы удержать, нет части земель Мзитрина, которую мы могли бы разумно оспорить.
Сутиния, разинув рот, смотрела на кровавую бойню:
— Ты хочешь сказать, что арквали отступят?
— Обе стороны, скорее всего, — сказал Грегори, — после наступления темноты.
— Тогда почему они дерутся? — воскликнула Сутиния. — И почему арквали покинули проливы? Для чего, во имя Девяти Ям, это нужно?
Огромное и внезапное пламя на одном из кораблей Мзитрина: взорвался его пороховой погреб. Четверть корпуса по левому борту просто разлетелась горящими фрагментами, огненный вихрь пронесся горизонтально над водой и по палубе обстрелявшего его военного корабля Арквала, такелаж которого расцвел ярко-оранжевым цветом; крошечные фигурки, горящие, прыгали в море.
Грегори посмотрел на Сутинию и пожал плечами.
— Попрактиковаться? — сказал он.
Эберзам Исик опустил подзорную трубу. Его руки дрожали:
— Ты хочешь пройти через этот строй?
Грегори рассмеялся:
— Не в твоем вкусе, старик?
— Расскажи мне о
