А ты попозже приедешь, в карете.
Баронесса замотала головой, и двинулась дальше с лицом мученицы.
Она не хотела говорить мне, где находится поместье, решив, что я и так уже захватил в пути слишком много власти. А девчонки этой дороги не знали.
Однако шагов через пять в подол платья Аделаиды вцепился малиновый куст, и наша процессия встала.
Вася, он брёл последним, недовольно хрюкнул.
– А ещё ты можешь взять самый тяжёлый мешок, ты же хозяйка, – подначил я. – Ты даже можешь меня нести! Я слабый и беспомощный усладитель женщин!
Аделаида фыркнула и сдалась. Она пропустила вперёд охранниц и указала им направление, в котором следовало двигаться.
Пару раз мы останавливались, Мидора и Лярис падали на траву и слушали, приникая к земле, но преследователи отстали.
Дорога шла под горку, и шагали мы бодро. В какой-то момент я даже песенку затянул:
Мы идём, нас ведут, нам не хо-о-чется!
До привала ещё далеко!
Труп туриста в ущелье полощется,
Где-то там далеко-далеко!
Клюнул Дору жареный петух!
Мидора с Лярис мигом подхватили припев. Аделаида сморщила губы:
– Ты где такой ерунды набрался?
– Как будто ты в турпоходы никогда не ходила? – фыркнул я. – И в летний лагерь тебя родители на всё лето не сдавали?
– В летний лагерь сдавали, – вздохнула баронесса. – Может, из-за него я и гарем завела.
– Ты поди с вожатыми там крутила? – развеселился я. – Или сама была вожатой? Ай-я-яй!
Я вспомнил про “Пьяную помятую пионервожатую”, но и про ошейник тоже. И сумел промолчать.
– Не была я вожатой, – вздохнула Аделаида. – Страшная я была, и ноги у меня были толстые. Никто из мальчиков со мой не дружил и на танец ни разу не приглашали. Когда у нас устраивали танцульки, я потом весь вечер в кустах ревела.
– А гарем тут причём? – не понял я.
– Потом я выросла и стала вполне себе ничего, – пояснила Аделаида. – Тут многие себе игровую внешность приукрашивают, а я – примерно такая и есть. Только я теперь точно знаю, что мужчины – красивеньких любят. И теперь они у меня под сапогом! Все! Все!
Она в раздражении топнула ногой и… пропала.
И тут же тропинка подо мной начала рассыпаться на песок и ветки, и я закричал, проваливаясь в яму:
– Мидора! Лярис!
Охранницы шли по бокам от тропинки и в яму не свалились. Вот только в кустах ещё и засада сидела.
Раздался звон мечей, яростные крики девочек.
Мы с Аделаидой им уже ничем не могли помочь. Вылезти-то никак.
Яма была не очень большая, но глубокая, и я не мог достать руками до края. Вместе с нами в яму свалились и ветки, но тонкие и не пригодные для лестницы.
– Ну вот, – тихо и жалобно сказала Аделаида. – Теперь они нас поймают. И отыграются на мне, за весь мой гарем.
– Кто? – удивился я.
– Не знаю, – сказала Аделаида. – Наверное, Эскобариха с бандой. В этой игре всё совсем не по правилам! Никто не смел на меня нападать! Так не честно!
И она зарыдала.
Наверху закричала Лярис. Это был крик боли.
Я ощутил, как внутри меня всколыхнулась злость, всё тело подобралось, зрение прояснилось, как в подземелье. Пальцы скрючились, превращаясь в когти.
Я зарычал, разбежался и, взлетел по отвесной стене ямы шагов на пять. А дальше вцепился пальцами в корни растений, рванулся и вылетел на поляну!
Перед ямой Мидора и Лярис, спина к спине отбивались от дюжины мечников совершенно разбойничьего вида.
Одежда была на них разномастная, околосредневековая. Из защиты – на ком кольчуга, на ком кираса или просто стёганная рубаха.
Мечи у них были короткие, однако орудовали они ими ловко: плечо у Лярис уже пересекала окровавленная царапина.
Меч, говорите? Не пробовал?
Яша во мне оскалился и прыгнул на ближайшего противника, сбивая его с ног, а я выхватил оружие.
Не умею, говорите, мечом?
Я распрямился над поверженным телом и швырнул меч, словно метательный нож, в толстяка, который наседал на Мидору.
– Он вылез! Вылез! Слава Закату! – заорали мечники, увидев меня.
И всем скопом полезли в драку.
Они были странные. Небольшого роста, самый высокий – на полголовы ниже меня. И трупы их вообще не пугали.
– Васька! – заорал я, не понимая, куда подевался индрик-зверь. – А ну сюда, скотина ленивая! Дави их! Мидора, Лярис, прикрывайте меня со спины!
И врубился в жидкий строй нападавших, размахивая мечом как придётся и сбивая с ног сразу двоих.
У третьего я выхватил меч, четвёртому врезал лбом в лицо так, что кровь брызнула во все стороны.
– Васька-а!
Сзади донеслось возбуждённое хрюканье. А потом мимо меня пронёсся индрик-зверь, как танк расшвыривая нападавших.
– Что, съели?! – заорал я, увидев, что на ногах уже только пятеро. – Кто вы такие? Чё вам надо?
Кусты заволновались, и оттуда появилось ещё полдюжины мужичков с мечами и копьями.
Индрик-зверь развернулся и стал не спеша наступать на них, наклонив рогатую голову.
Мужики были без щитов, а потому выставили копья и стали так же медленно отступать под защиту кустов.
Схватка застопорилась, и я наконец смог рассмотреть нападавших.
Они были похожи на неписей, все какие-то одинаковые, стриженные под горшок. А вот оружие было разномастное – у кого-то короткий меч, типа гладиуса, а у кого-то – натуральное мачете или казацкая сабля.
– Сдавайся, Закат тебя раздери! – донеслось сзади.
Это очухались те, кого раскидали мы с Васей.
– Зергиус! Там кусты шевелятся! – закричала Мидора. – Там ещё кто-то в кустах! Я не вижу! Темно!
Я обернулся. Яша и в темноте видит не хуже, чем днём, и я надеялся разглядеть новых нападающих.
И вдруг света стало больше, и глаза заломило.
Я прищурился, смаргивая слёзы, и увидел, как из-за деревьев выходит колдун, что надел на меня ошейник.
Он злобно скалился и держал на ладони пылающий шар.
Глава 18. В которой в плен попадают примерно лишь все
– Это ракета НАСА?
– Конесьно, наса ракета. Сья же есё?
Я, признаться, просто офигел от этого зрелища.
Одно дело в кино смотреть на всякие файерболы, а тут… Стоит настоящий живой человек, и просто держит огонь в руке!
Нет, я знал, конечно, что это игра и
