помню Кэт. Она была одним из наших молодых авторов в «Путешествии жизни». К сожалению, она, э — э… рассталась с компанией два месяца назад.
Рассталась. Мудак.
— А что именно произошло?
Он качает головой в притворном замешательстве, но меня не одурачить.
— Что вы… Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, — продолжаю самым деловым тоном. — Что вы такого сделали, что Кэт Лексингтон «рассталась» с компанией?
Он неловко ёрзает на стуле, теребя ручку на столе. Тянет время, придумывая ответ. Продолжай извиваться, червяк.
— Ну… она… я… Могу я быть откровенным?
— Пожалуйста, — вежливо киваю. Мне это нравится.
— Кэт… она просто не подходила для своей должности, для этой компании. Всё, что она делала, было… неправильным. — На последнем слове он ухмыляется. С этого момента моя кровь начала кипеть.
— Ну так скажи мне, Грег. Что неправильного сделала Кэт Лексингтон, что её пришлось уволить?
Грег устало вздыхает:
— Как мне это объяснить?.. Видите ли… Кэт — представительница идеалистических писательниц, которые витают в облаках. Она ничего не знает о том, что необходимо успешному журналу. Она слишком многого хочет от своих читателей…
— …а это именно то, что нужно этой компании.
Он противно хихикает:
— Бросьте, Брендон. Этой компании не нужно, чтобы читатели думали. Ей нужно, чтобы они потребляли. Они читают, они покупают, и рекламодатели подпитывают их желание возвращаться. Всё просто: классическая бизнес — модель. Кэт просто не была такой классической деловой женщиной. Она должна была уйти.
— И ты был только рад отдать её на растерзание моему отцу?..
— Послушайте, кого — то же нужно было положить на алтарь. Времена сейчас тяжёлые, увольнения неизбежны. В любом случае, это был только вопрос времени. Кроме того, по большему счету, Кэт — всего лишь крохотный винтик в большой машине. Я, напротив, менеджер, профессионал. А это большая разница.
— Да… потому что бросать своих лучших сотрудников на плаху — это очень «профессионально» с твоей стороны. Кэт — единственная причина, по которой твоя жалкая задница осталась на плаву в этой компании. — Наклоняюсь ближе к столу, давя силой своих слов.
— Избавьте меня от этого, Фокс. Я невосприимчив к чувству вины.
— Ты имеешь в виду «совесть»? Да, я это уже понял. И для тебя я «мистер Фокс», Сирс. Лучше бы тебе держать это в своем грёбаном уме.
— Итак, блудный сын возвращается и думает, что его ждёт высокое положение? Конечно, это прекрасно. Но Кэт уже ушла: словно Гудини… по крайне мере, так я слышал.
— На твоем месте я бы не о Кэт беспокоился. Я верну её обратно.
Грег выпрямляется в кресле:
— О, вы вернете её? О — о–о — о… Я вижу. И теперь понимаю. — Он встаёт со своего места и берёт с полки папку. Наблюдаю за ним, пока он её просматривает. — Ну, побереги дыхание. Она не поддастся. Я пробовал кое — что во время аспирантуры, но эта девчонка холодна, как ослиный член в декабре. Её либидо так же уныло, как и её рассказы. К тому же… она просто дразнилка… — говорит он, возвращаясь к столу.
Бац!
Я бью его. Сильно. Не помню, как подошел к нему, но вот хруст костяшек по его лицу отчетливо отпечатался в памяти. Следующее, что осознаю, что стою над Грегом, пока тот сжимает свой кровоточащий нос обеими руками.
У меня есть воспоминания о том времени, когда я ударил учителя в средней школе. Только теперь я крупнее: тот, кто контролирует ситуацию. И физические шансы уравниваются. Это не ученик — учитель или мальчик — взрослый, а мужчина — мужчина.
— Подними свою жалкую задницу, чтобы я мог снова сбить тебя с ног. — В ответ раздаётся стон Грега. Вполне возможно, он больше расстроен мыслям о помятом костюме, чем сломанным носом.
— Теперь мне понятно, Грег. Ты вышвырнул Кэт из — за какой — то личной выгоды. Отомстил красивой девушке, которая не спасла тебя от бесконечного застоя твоих шаров. Очевидно, что ни одна женщина в здравом уме не снизойдёт до того, чтобы переспать с таким отвратительным червём, как ты.
Делаю шаг назад, указывая на его распростертое на полу тело:
— Ну же! Вставай!
— Что, чёрт возьми, здесь происходит?! — сзади гремит чей — то голос. Громоподобный тон не оставляет сомнений. Это бьёт по мне с такой жёсткой силой, что я сразу же обращаю на него внимание.
Виктор Фокс здесь.
Поворачиваюсь на каблуках к двери:
— Что… Что ты здесь делаешь?
Виктор так же внушителен физически, как и его голос. Крупная мускулистая фигура занимает весь дверной проём кабинета Грегори. Даже его деловой костюм не может скрыть огромные мускулы. Это всё часть образа власти издательства Фоксхолл.
Мощное воздействие. Мощный ум. Мощное тело.
— Что я здесь делаю? — спрашивает он. — Это моё офисное здание. Что ты здесь делаешь?
— Вообще — то я здесь, чтобы увидеть тебя, — отвечаю ему, небрежно указывая на Грега, корчащегося на полу. — Но немного отвлёкся.
Он смотрит мне за спину на смятую груду, что представляет собой Грегори Сирс.
— Да. Я вижу.
Это всё, что он говорит. Он никогда не проявлял особого сочувствия. Ему наплевать на состояние Грега.
— Не обращай внимания, — произносит Виктор, словно стоны Грега не имеют никакого значения. — Я спустился поговорить с тобой. Мелинда позвонила и сказала, что ты здесь.
Всё та же любопытная секретарша. Я бы не удивился, если он с ней спит. Он разведён, так что может делать всё, что ему вздумается. К тому же, его никогда не заботили границы.
— Ну?.. — продолжает отец.
— Ну что? — вторю ему.
— Что ты можешь сказать в своё оправдание? Ты притащил сюда свою своенравную задницу. Должно быть, на то была причина… — Его седые брови вздёрнуты в ожидании объяснений. По крайней мере одно я могу ему предоставить.
— Хорошо, папа. Я скажу тебе… Это из — за тебя… Фоксхолл… этот зал заседаний полон придурков… — произношу «зал заседаний» как какое — то ругательство. — Фоксхолл никогда мне не подходил. Я никогда не был создан для этого дерьма. Я имею в виду, представь меня… ответственным за кучу публикаций, обслуживающих богатых и избалованных: тех неблагодарных материалистов, чьи задницы так плотно сжаты, что легко превратят полный карман песка в алмазы. Терпеть не могу этих людей.
И знаешь почему? Потому что я был одним из них: избалованный подросток, у которого нет ничего, кроме денег и времени, чтобы тратить их впустую. Я пытался пойти по твоим стопам. Пытался… и всё время терпел неудачу… потому что это не моё. И
