прикрыв ее за собой, забралась в самый дальний угол, за коробки и многочисленные вешалки с одеждой. Ну и шкаф! Да здесь жить можно! Сдавать какому-нибудь студенту, который от счастья бы умер за такое «просторное» жилье. Тут бы и унитаз с раковиной уместились!
Витя закряхтел, и я стала его успокаивающе покачивать, еле слышно шикая. Одновременно с моим шиканьем в комнате раздались тяжелые шаги. Кто-то вошел в спальню и шел сейчас по направлению к шкафу. Я задержала дыхание и крепко прижала к себе малыша. Сердце стучало в унисон с шагами человека. Тук. Тук…
Он остановился.
Легкий скрежет дал мне понять, что человек тронул дверцу шкафа.
Свет (похоже, что от фонарика) больно обжег глаза. Я зажмурилась и опустила лицо ниже. Но незнакомый голос все же произнес:
- Мия Александровна, выйдите, пожалуйста…
22 глава
Руслан
- Что ты намерен делать?
Я стоял перед большим дубовым столом, за которым сидел человек, знавший моего отца уже тогда, когда меня и Дамира еще даже в планах не было. С этим человеком, Михаилом Ригерманом, отец дружил и вел общий бизнес много лет, но незадолго до своей смерти, они разделили производство, поэтому поддерживали отношения только в качестве старых приятелей.
Когда бразды правления достались мне, в первую очередь я попытался заручиться поддержкой Ригермана и возобновить с ним союз, но он сказал мне тогда лишь:
- Встань на ноги, отрасти шкуру, покажи чего стоишь, вот тогда я помогу тебе стать еще сильнее, мальчик. А пока тебе по силам справиться с тем, что происходит. Или ты сомневаешься в том, что силен настолько же, насколько был твой отец?
Я тогда жутко разозлился. У нас погибли родители, на меня свалилась неведомая ранее ответственность за громадный конгломерат, шакалы бросились рвать молодого парня, зная, что у него еще нет закалки, чтобы отбрасывать их в сторону, чтобы чуять фальшь. А Ригерман – лучший друг родителей, не хотел даже помочь его детям, просто поддержать в этот тяжелый период жизни. Подсказать, направить, да хоть что-то сделать, бл*ть!
Но я не стал умолять его, упрашивать, несмотря на безысходность, которую чувствовал. Сейчас я понимал, что он был прав. Ригерман не ошибся, посчитав меня сильным. Именно таким я и был уже в тот момент, а с годами стал еще сильнее. Шкура стала толще.
Именно поэтому недавно мы начали вести переговоры о важных перепродажах и слияниях. Хотя я долго не хотел – злился. Над чем Ригерман посмеивался и говорил, что придет день, когда мне придется встать с ним плечом к плечу, и в это день – я пойму его.
Но в отличие от него, у меня оставалось слабое место – семья. Которой никогда не было у Ригермана. Я так думал раньше. Но то, что мне стало известно теперь, полностью поменяло мое мнение о нем.
Сегодня, в эту самую секунду, на меня смотрел не всемогущий бизнесмен-миллиардер, а человек, измученный призраками прошлого. Человек, всю жизнь искавший свою любимую, всю жизнь обвинявший себя, что это из-за него она ушла. Человек, узнавший, что она никуда не уходила и не исчезала, что на протяжении многих лет ее калечил монстр, который мстил невиновной женщине за поступки ее возлюбленного. И самое страшное, что он это делал и с их дочерью.
Снежана – дочь Ригермана. Я не мог в это поверить. Когда я смотрел на суровое, но в то же время растерянное лицо этого мужчины, у меня возникало ощущение, что и он до конца не верит в это.
Его будто разорвало. Будто наружу были вынуты органы, и любой мог подойти и сделать ему еще больнее. Но он не позволит. Все будет так, как он говорил. Мы будем стоять бок о бок, плечом к плечу. И больно будет не нам.
- Убить, - наконец дал он свой ответ. – Если кишка тонка, Кирсанов, вали отсюда. Я сам все сделаю.
Я не двинулся с места.
- Хорошо, - прохрипел он. – Потому что я его отсюда не выпущу живым. То, что он сделал с Ольгой… и, - он запнулся, крепко сжав бокал с виски, - с моей дочерью… Такое не прощают. И не надо мне читать сопливые лекции про закон! Он найдет лазейку рано или поздно, и закончит начатое, если оставить его в живых!
Я не стал напоминать, что Козлов и моего брата чуть не убил, моих племянников, и скорее всего, был нацелен убить и Мию с нашим сыном. Да если и был на свете человек, который жаждал самой жестокой смерти для этого ублюдка, то это был я.
- Ольга сказала мне, что Козлов…
- Никакой он не Козлов! – рявкнул Ригерман. – Он – Николаев. Психопат из-за хренового детства и неудач, убивший своего отца. И судя по всему, не только его.
- Ольга сказала, - я прокашлялся, - что он планировал подставить меня, выставив убийцей Снежаны и Дамира. Он хотел натравить тебя на меня. Только никак не рассчитывал, что Ольга и его охранник Сергей пойдут против него.
Ригерман откинулся в кресле.
- Николаев импульсивен, когда дело касается его личных счетов и проблем. Поэтому потерял бдительность. Эйфория от приближающейся победы захлестнула его, затуманила разум. И он допустил ошибку. И не одну. Поэтому вы все живы. Только поэтому. Был бы он чуть хладнокровнее… сам знаешь, что случилось бы… Ты тоже облажался, Кирсанов. Когда много лет назад я сказал, что тебе по силам справиться с тем, что происходит, я не имел в виду, что тебе всегда надо будет со всем справляться одному. Ты же бизнесмен, Руслан, и уже должен был давно научиться правильно оценивать возможности и риски!
- Все совершают ошибки...
- Для таких, как я и ты, ошибки оказываются фатальными, - он посмотрел на меня долгим пронзительным взглядом, и я понял... Понял абсолютно все. Ригерман себя считал виновным. Не меня, не Ольгу, и даже не Козлова, а лишь себя. Для него было невыносимо признать
