шел одиннадцатый год эксперимента, и многие из участников недавно пережили тяжелые утраты, такие как смерть лучшего друга или супруга, с которым прожили вместе полвека. Джон понимал, что эти люди воспринимают потерю близкого человека как конец света. Но он раз за разом наблюдал, как участники исследования «вставали на ноги после разрушительных эпизодов социальной изоляции». Он призывал проявить терпение: «Иногда, когда мир кажется беспросветным, нам нужно обратить эти невзгоды в преимущество, выяснить, какие открываются возможности, и не сдаваться». Как всегда, он критиковал общепринятую мудрость. «Худшее, что вы можете сказать человеку, у которого горе, — это то, что время лечит. Лечит не время, а действия, знания и то, как вы контактируете с другими людьми».
В последующие месяцы я много думала об этой идее: что горе лечит не время, а другие люди. Я размышляла над ней и иногда оспаривала ее. Потому что, по правде говоря, как бы я ни верила в ценность нашего исследования, после потери Джона я нисколько не интересовалась другими людьми. Мне нужен был только он.
Как, Джон, как я теперь могу впустить новых людей в свою жизнь? Как я могу сблизиться с кем-то, когда на меня обрушилось столько горя, когда мой мозг посылает сигналы бедствия, когда любовная сеть отключена, а угловая извилина — часть меня, которая росла и расширялась, чтобы включить тебя, — перестала активироваться, заставляя меня чувствовать, что я потеряла не только мужа, но и себя?
Но Джона невозможно было переспорить, даже когда он был на том свете. Я слышала его голос в своей голове, сотканный из теплого чувства и холодной рациональности. Он говорил мне, что, хотя его больше нет, наша любовь осталась биологическим кодом в моем сознании. Чего он мне не говорил (или я не хотела это слышать), так это того, что для восстановления любовной сети нужна готовность столкнуться с печалью и болью от потери партнера.
ПРАВИЛЬНОЕ ГОРЕ
Я была потрясена тем, как сильно смерть Джона ранила меня — не только психологически, но и физически. Мое сердце в прямом смысле этого слова болело неделями, я не могла есть и за месяц похудела на двадцать фунтов (около 9 кг). Смерть любимого человека — одно из самых сильных потрясений, которое может испытать человек, и тело остро реагирует на стресс. Это объясняет, почему в период тяжелой утраты у скорбящих супругов так часто возникают серьезные проблемы со здоровьем. Частота сердечных сокращений в состоянии покоя увеличивается, артериальное давление повышается. Организм наполнен гормоном стресса кортизолом, а иммунная система угнетена. В редких случаях сама шокирующая новость о смерти любимого человека может оказаться смертельной.
В течение 24 часов после утраты риск сердечного приступа в 21–28 раз выше, чем обычно, — в зависимости от того, насколько вы были близки[195]. И даже если сердечный приступ не случается, некоторые люди ощущают, что их сердце будто остановилось, хотя на самом деле их настигает «синдром разбитого сердца»[196] — редкое состояние, при котором острый стресс вызывает крайне болезненные изменения формы главной сердечной камеры. Так что да, в редких случаях можно буквально умереть от разбитого сердца.
Но даже если вы переживете первый шок от смерти близкого человека, в течение нескольких месяцев после этого вы будете оставаться в группе риска. В одном новаторском исследовании, проведенном в 1960-х годах в Великобритании, изучали 4486 овдовевших людей. В течение шести месяцев после потери супруга риск смерти у них был на 40% выше, чем у их ровесников, состоящих в браке[197]. По окончании этого периода уровень смертности среди них стал соответствовать среднему уровню смертности в их возрастной группе. Однако более поздние исследования показали, что люди, пережившие смерть близкого человека, особенно если они продолжают горевать, имеют повышенный риск развития сердечно-сосудистых заболеваний, сахарного диабета и рака еще долгое время после окончания наиболее болезненного периода[198].
Горе не только причиняет боль телу, но и мучает мозг[199]. Когда вы скорбите, вы не способны рационально мыслить. Центр тревоги в мозге — миндалевидное тело — гиперактивен[200], а центр «регулирования и планирования» — ПФК — функционирует хуже[201]. Вот почему людям может быть сложно выполнять простые задачи: горе поглощает их с головой. Они могут забыть сделать зарядку, поесть, насыпать кофе в кофемашину. Они пропускают свой съезд с шоссе.
Отчасти причина нашей рассеянности во время скорби заключается в том, что мы думаем о потере не только со своей точки зрения, но и с позиции умершего любимого человека. Вспомните о системе зеркальных нейронов. Эмпатическая реакция, работавшая при жизни партнера, сохраняется и после его смерти. Когда мы видим его фотографию или представляем этого человека в своем воображении, мы автоматически размышляем о том, что бы он думал по поводу своей кончины. Я сама думала так за Джона. Я знала, что была единственным человеком в наших отношениях, который все еще страдал, но я сосредоточилась на его страданиях, как будто он все еще чувствовал их. Я думала: «Это несправедливо» и «Он еще слишком молод». Я снова и снова желала быть на его месте.
Это часть того, что психологи называют руминацией горя. Когда вы мучаете себя гипотетическими рассуждениями («Что можно было сделать иначе?») или размышляете о несправедливости случившегося («Почему это случилось с ним? Почему это случилось с нами?»), вы в некотором смысле снова и снова визуально и телесно переживаете смерть близкого человека. И так же, как при нежелательном расставании, включаются отделы мозга, связанные с воспоминаниями и автобиографической памятью. Перед глазами мелькает трейлер фильма о вашей совместной жизни, и у него всегда печальный конец. Также активируются отделы, связанные с соматическими или телесными ощущениями, что заставляет вас чувствовать эмоциональную боль физически: испытывать стеснение в груди или конечностях, одышку, головные боли, необычное онемение.
Все эти психосоматические нарушения заставляют главный детектор угроз в мозге бить тревогу. Даже если вам кажется, что ваш худший страх уже реализовался, миндалевидное тело — место сосредоточения наших инстинктов выживания — работает на полную катушку: посылает сигналы гипоталамусу для выброса химических веществ и приводит организм в состояние «бей или беги». Это состояние может сохраняться несколько дней или даже недель, но если оно не проходит, то в организме возникают проблемы. Как вы уже знаете, мы не созданы для того, чтобы пребывать в этом состоянии каждый день. Когда утрата вызывает стрессовую реакцию, которая не проходит, мозговые волны могут перестроиться и «поджарить» разум.
ВСЕ СЛОЖНО
Острый период горя бывает разным: некоторые чувствуют гнев, подавленность, безнадежность, другие дистанцируются, действуют импульсивно,
