что и раньше слышал подобные высказывания о Садре, но Абдул-Махди был врагом Садра, и их плохая кровь могла повлиять на его мнение. Президент не учел, что иракские соперники могут злословить друг на друга, чтобы получить преимущество перед Соединенными Штатами. Буш, похоже, считал, что иракцы не станут лгать ему после того, как он спас их страну из лап тирана. Я был удивлен его наивностью, ведь президент был интеллигентным человеком, а не ленивым отличником, которого карикатурно изображали в СМИ. Из разговора с ним я понял, что он много читал кабельных сообщений и необработанных отчетов разведки. Во время нашего брифинга он вспомнил имя участника встречи с Великим аятоллой Али Систани, когда это имя ускользнуло от меня. Похоже, он был способен запоминать информацию и хорошо помнил разведывательные сводки; ему просто было трудно придумать, что из них сделать.
Через пять минут Буш со скучающим выражением лица отложил газету и сказал: "Так, значит, вы хотите сказать, что все в порядке, верно?" Грег, аналитик по Персидскому заливу, ответил, что все верно. Тогда Буш ответил: "Хорошо, а что там с Садром?" и посмотрел на меня. Садр был источником постоянного интереса в Белом доме Буша. Несмотря на то, что я информировал президента о Садре в феврале, он хотел получить свежую информацию о клирике. Честно говоря, я приготовился отвечать на вопросы, относящиеся к документу, который был передан президенту. Просьба президента о брифинге застала меня врасплох. Я был полностью в курсе последних событий , связанных с иракским священником, но теперь от меня требовалось менее чем за тридцать секунд подготовить отточенную презентацию и быть готовым ответить на любые вопросы, которыми меня забросают. Это было не так просто, как может показаться. Всякий раз, когда ЦРУ отправлялось в Овальный кабинет, чтобы глубоко изучить тот или иной вопрос, мы готовили документ, который должен был помочь в обсуждении. Это было очень важно, потому что Буш имел склонность забрасывать брифингиста вопросами, которые шли в разных направлениях. Наличие документа в качестве отправной точки помогало президенту оставаться в рамках обсуждаемой темы.
Президент полностью изменил направленность нашей встречи. Мы больше не будем обсуждать тему Грега. Теперь президент хотел получить брифинг по совершенно новой теме: Садр. Внезапно я обнаружил, что провожу брифинг для президента без бумаги и без необходимых рамок, которые должны были помочь ему сосредоточиться. В марте 2008 года премьер-министр Нури аль-Малики атаковал садристов в Басре и, несмотря на то, что был практически окружен садристскими ополченцами, смог нанести сильный удар по боевикам священника. Я не был готов к подробному обсуждению Садра, поскольку большую часть времени подготовки посвятил работе над темой иранского терроризма, чтобы поддержать презентацию Грега. Внезапно все взгляды устремились на меня, и мне пришлось выкручиваться. Я тяжело сглотнул и сказал: "Ну, это же вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов, не так ли?" Я не пытался шутить. Я просто сказал это, чтобы дать себе еще пять секунд и придумать ответ. Буш посмотрел на меня и сказал: "Ну, почему бы вам не сделать это вопросом на семьдесят четыре тысячи долларов, или сколько там у вас зарплата, и не ответить на вопрос!" Я подумал: "Вот засранец!"
Я находился в Овальном кабинете - месте, где Макджордж Банди проводил брифинги для Кеннеди и ЛБДж. Я всегда думал, что это место, где вы обсуждаете серьезные вопросы в серьезной и обдуманной манере. Я сказал: "Понял, сэр", - и продолжил составлять свой брифинг по ходу дела. Имейте в виду, что я был единственным аналитиком в комнате, который мог говорить по этому вопросу; обычно Агентство направляет двух аналитиков для освещения темы. Я рассказал президенту о возможных попытках Ирана привлечь Садра к ответственности за убийство конкурирующего клерика в 2003 году. Буш, похоже, был в восторге от этого и зашумел: "Кто бы мог подумать, что иранцы закрутят гайки в отношении Садра". Он спросил меня, почему они это делают, и я сказал ему, что иранцы искали способ получить рычаги влияния на Садра и удержать его в соответствии со своими намерениями. Это заставило президента спросить, к чему все это приведет. Я сказал, что Садр может удивить нас всех, что у него все еще есть значительная часть сторонников и он может оказаться более устойчивым, чем мы думали. Буш весело посмотрел на меня и спросил, считаю ли я, что Садр может сыграть конструктивную роль в Ираке или примириться с правительством Малики. Я ответил, что это возможно, но маловероятно в нынешней политической обстановке.
Затем Буш сказал мне, что Садр - сопляк и бандит и что Соединенные Штаты больше не должны иметь с ним дело. Я ответил, что Садр представляет взгляды большого числа иракцев и может приводить в движение большие толпы, когда хочет. Президент спросил, какие у меня есть доказательства этого. Я сказал, что недавно Садр запретил своим последователям проводить демонстрации, опасаясь, что они спровоцируют насилие. Буш возразил, что видел сообщения о том, что Садр сказал это, потому что знал, что никто не придет на демонстрации. Для меня это было новостью - я не мог представить, где он натолкнулся на такую чушь, - но я не стал продолжать разговор. Честно говоря, я был ошеломлен тем, что президент захотел со мной спорить. Я все время поглядывал на брифингистку из ЦРУ, чтобы попросить ее прекратить заседание. Она, или, скорее, DNI, должна была объяснить, что ЦРУ здесь для брифинга по шиитам и может организовать глубокое погружение в тему Садра позже. Однако и она, и DNI сидели как вкопанные. Казалось, все боялись сказать Бушу что-то не то, включая его старших советников.
По тому, как президент отреагировал на мои слова, сотрудники службы национальной безопасности Буша поняли, что он в замешательстве. Они стали кружить вокруг президента, нападая на меня как на враждебного чужака. Министр обороны Роберт Гейтс просто отмахнулся от моих слов. "О, господин президент, мы считаем, что Садр больше не представляет угрозы. В один день он говорит одно, в другой - другое. Он повсюду, и то, что он говорит, не имеет значения". Я заметил, что Садр был очень последователен в своих заявлениях о противостоянии Соединенным Штатам и, по сути, становится все более изощренным в своей способности объединять своих последователей. Кондолиза Райс ответила мне: "Но разве вы не думаете, что он всего лишь пустозвон? Почему кто-то должен воспринимать его всерьез?" Я ответил: "При всем моем уважении, госпожа секретарь, я слышу это уже
