Книга Моя понимать - Константин Костинов

– Привет, Жозеф, – послышалось за спиной.

Черный эльф улыбнулся:

– Привет, Чарльз.

У такого старого лиса, как бывший начальник особого королевского сыска, в норе должен быть не один запасной ход.

– Ты в столице? – Жозеф повернулся к собеседнику.

Шарль не изменился: все тот же рост, худоба, темная одежда. Разве что морщины и седина, но это грим.

– Да, с недавних пор.

– А до этого?

– Остров.

– Сейчас зачем?

– Помощь.

– Кому?

– Вам.

– Нам… Нам уже не помочь.

В кухне было накурено. А в лесу после пожара слегка пахнет дымом. Жозеф уже несколько раз ловил себя на том, что с трудом различает лицо Шарля через плотные клубы дыма.

– Вот такая ситуация.

– Да… – Шарль добавил еще один клуб дыма.

Он не выглядел расстроенным, разочарованным или огорченным. Да и с чего бы? Для Шарля революция не была делом всей жизни, и ее провал никак не должен его задевать.

– Значит, господин Речник – в двух шагах от гильотины?

– Я бы сказал – в полутора.

Товарищ Речник был гением. Но гением тактики. В стратегическом плане он проигрывал.

Он сумел организовать и провести революцию, сбросить короля и установить власть партии. Все планы партийцев на «после революции» исчерпывались двумя словами: «Там разберемся». Сначала такой подход казался правильным: какой смысл строить планы, если можешь проиграть и все, что от них останется, – записи в пыточной королевской полиции. И вот сейчас начались трудности.

Как оказалось, доселе тесно сплоченная группа единомышленников очень по-разному представляла себе жизнь в стране после победы.

Одни хотели изменить все. Буквально все. Неважно, есть в таких изменениях смысл или нет, главное – не так, как было. Где взять деньги и как заставить людей принять изменения, эти товарищи не задумывались, все чаще и чаще склоняясь к необходимости террора по отношению к несогласным.

Другие начинали делить народ на правильных и неправильных. И последних планировалось уничтожать. Просто так, чтобы не портили светлый облик революционной страны.

Были и третьи, которые не провозглашали лозунгов. Они тихо отгрызали и уносили в норку все ценное, до чего могли дотянуться. Эти третьи считали, что революция продержится недолго, и своей задачей ставили хапнуть и унести как можно больше.

Титаническая задача товарища Речника выглядела примерно как попытки построить новый дом на месте старого без чертежей, когда одна часть строителей крушит стены и выламывает двери, не думая о том, что будет стоять на их месте, другая пытается выгнать из дома тех, кто мог бы помочь, а третьи отвинчивают бронзовые ручки и тащат мебель.

Можно бороться с врагами, но как бороться со вчерашними друзьями? Остатки революционного идеализма не позволяли товарищу Речнику публично назвать своих коллег предателями. Приходилось действовать тайком.

У главы революции был тайный союзник. Генерал Юбер.

Бывший командир дворцовой гвардии был типичным прагматиком. Юбер понимал, что король на трон уже не вернется – тяжело носить корону, когда у тебя отрублена голова, – поэтому нужно делать ставку на того, кто наведет порядок в стране. Но и прямо помогать Речнику он считал неправильным. В итоге два хладнокровных прагматика сошлись на следующих совместных действиях: товарищ Речник прикрывает генерала от ареста (что не очень трудно, когда начальник ревполиции Жозеф – твой вернейший союзник), а генерал обещает устранять только тех революционеров, кто слишком заигрывается с казнями.

Пару месяцев шаткое равновесие удерживалось. А потом исчез генерал. Возможно, убит. После этого монархическое подполье начало откровенную охоту за Речником. Но не только дворяне интересовались главой революционеров.

Две попытки отравления, три выстрела, одна бомба… И это не самый беспокойный месяц.

Спасали вождя только девчонки из его личной гвардии, обучаемые неунывающим троллем Сержем, неудачливым стрелком в господина Шарля. И даже этих девчонок Речнику ставили в вину. Мол, завел себе то ли придворных фрейлин, то ли кровавых псов, то ли гарем… В общем, зачем ему девчонки – непонятно, но все равно это плохо.

Дальше – больше.

Речник начал впадать в паранойю: его планы, казалось бы доверенные только надежнейшим людям, становились тут же известны тем, против кого он действовал: оппозиции, подполью, интервентам из Той страны…

– Чарльз, мне страшно. Верных людей у Речника осталось всего двое: я и товарищ Сталевар. Нам он пока верит. И то пару раз мне казалось, что он проверяет меня на предательство. У нас во дворце – неуловимый шпион, а я не знаю, как его поймать. Ладно, – я, я всего лишь бывший антиквар, но мои люди, которые до революции работали в полиции, они тоже разводят руками.

– Значит, ты хочешь, чтобы находящийся в розыске враг революции вам помог?

– Да на тебя мы не рассчитывали, кто ж знал, что ты появишься… Чарльз, если ты можешь, помоги. Мы справились бы и сами, но не оказалось бы слишком поздно. Вчера товарищу Речнику поставили ультиматум: или он уходит в отставку, или народу становится известно о его связях с монархистами, после чего он будет осужден и обезглавлен.

– То есть приговор уже известен до суда? Забавно…

– Ничего забавного. У товарища Речника не так много выходов…

– Ну почему? Я вижу здесь шесть выходов, значит, у господина Речника их как минимум восемь.

– Боюсь, он протянет время и не успеет среагировать. Речник парализован тем, что его планы могут оказаться известны из-за того самого неуловимого шпиона. Он опасается высказать их вслух. А одному ему не справиться…

– Да… Ситуация куда хуже, чем виделась издалека… Тут одной летучей мышью не обойдешься…

– Кем?

– Неважно. Господин Хыгр подсказал одну очень занимательную идею…

– Твой яггай? Ты притащил его в столицу?

– Да, мой яггай со мной.

– Чарльз, вот скажи мне, как можно незаметно ввезти в город огромного волосатого дикаря?

– По-моему, это не тот вопрос, который должен задавать начальник полиции.