Не мама, а именно мама Люба – с уточнением. Решение своё малышка обосновала, сказав, что если у неё намного больше бабушек, чем полагается обычному ребёнку, больше дедушек (моего отца она тоже считала дедушкой, и страшно гордилась тем, что он настоящий охотник, живёт в Сибири и топит печку дровами – последнее приводило её в неописуемый восторг), а у папы есть мама и мама Тамара, то и ей можно иметь две мамы: маму и маму Любу.
Вот такой она счастливый человек!
От приготовления меня отвлёк звонок в дверь. Я поспешила в прихожую, на ходу соображая, кто мог прийти.
На пороге стояла… Алина. Я моргала, как сова, не зная, как реагировать. Мы изредка общались, но всегда в присутствии Лёши, все наши беседы сводились к детям, чаще всего к Миле. Алина, когда приезжала в отпуск, забирала Милу, дочка с удовольствием уезжала с мамой. Иногда они отправлялись в путешествие, иногда гостили у Нелли, два раз Алина брала с собой на дачу к матери и моего Кирилла, просто за компанию, посчитав, что это будет вполне справедливо. Я отпускала со спокойным сердцем, ведь рядом была дача Марины с Толей, значит, сынишка в любой момент мог отправиться к ним, да и Нелли он знал хорошо, не чурался общения.
– Добрый день, – сказала Алина, вопросительно посмотрела на меня, взглядом спрашивая, может ли она войти.
– Лёши с Милой нет, – ответила я, но посторонилась, пропуская незваную гостью.
– Я не к Лёше, – спокойно ответила Алина и прошла в прихожую. – Я бы хотела поговорить с вами, Люба. – С этими словами она повесила ветровку на вешалку и сама себя пригласила на кухню.
– Хорошая квартира, – похвалила она, окинув взглядом помещение.
– Спасибо.
Я встала у кухонного стола, обхватила себя руками в защитной позе, словно всерьёз боялась неожиданную посетительницу, вернее того, что она скажет.
– Вы хотели поговорить, – напомнила я.
– Да, – кивнула Алина в ответ, поёрзала на стуле и начала говорить: – Мила идёт в первый класс, и я думаю, что правильнее это сделать в США.
– Разве там не с пяти лет начальная школа? – для чего-то уточнила я.
– Первых два класса скорее… развлекательные, если судить по нашим меркам, – пояснила Алина. – Она ничего не потеряет, если поступит в этом году. Напротив, быстрее пройдёт адаптацию, привыкнет к новой жизни.
– К новой жизни? – прошептала я, умом отлично понимая, к чему клонит Алина…
А вот сердцем – нет. Сердцем, душой я никак не могла принять эту «новую жизнь» для Милы.
– Люба, но ведь я – мама Милы, – без слов поняла меня бывшая жена моего мужа, женщина, которая родила мне дочь…
Конечно, она мама. Именно она. А я?.. Кто я для светленькой, забавной, непоседливой малышки, с удивительно выразительными серыми глазами в обрамлении пушистых ресниц? Кто?! И как же новая форма, которую мы должны сегодня забрать, портфель, что ждал своего часа, спрятанный на самой верхней полке шкафа, и пенал в цвет этого самого портфеля?
– Поймите, я благодарна Лёше, вам. Особенно вам, Люба. Но необходимо думать о том, что будет лучше для самой Милы, а для неё лучше ассимилироваться в новое общество, как можно раньше. Я не уеду из США в ближайшие пять-семь лет, а потом, если и уеду, то в Европу или Азию. В любом случае не в Россию, а значит и Миле лучше привыкать жить не здесь. Понимаете?
– Почему бы вам не обсудить это с Лёшей? – отвернулась я к окну.
– Он, скорей всего, будет против… Нет, естественно, в конце концов он поступит так, как лучше для дочери, но я бы не хотела конфликта с ним. Возможно, вам удастся уговорить его, убедить в целесообразности этого решения.
– Возможно, – растерянно пробормотала я.
В это время повернулся замок, в прихожей послышалась возня, суета, привычные писки, визги, строгий шёпот Лёши, а после двое детей ворвались в кухню. Мила, увидев маму, радостно завизжала, бросилась к ней на шею. Кирилл степенно встал в стороне, ожидая своей очереди вежливо поздороваться. Лёша вопросительно глянул на меня, нахмурился, потом на Алину, нахмурился ещё сильнее, однако, когда довольная Милина мордашка обернулась к нему с радостным кличем, что приехала мама – мгновенно придал лицу добродушное выражение.
После мы все ели блины, а Мила рассказывала последние новости маме. Что сейчас она поест и пойдёт с мамой Любой забирать школьную форму, а ещё нужно купить тетрадки и дневник – она как раз видела красивый-красивый, в пушистой, розовой обложке. Мама, конечно, пойдёт с ними тоже, но без мамы Любы – никак. У неё все квитанции и список того, что нужно купить к школе. Огромный список! Кошмар просто! Тётя Маша сказала, что к старшей школе понадобится только одна тетрадь и одна ручка, но Мила сомневалась. Видела она конспекты папы из института – побольше, чем список, который выдали маме Любе на родительском собрании, когда пришли списки зачисленных в гимназию. А учительницу, к слову, зовут Антонина Петровна. Петровна – отчество, как у мамы Любы. Вот так совпадение! Но это всё ерунда, главная-то новость – всем новостям новость. Мама сейчас услышит и точно со стула шлёпнется! Закадычная подружка, аж с самого первого садика, Даша, оказывается, поступила в ту же гимназию, что и Мила! И даже в тот же класс! Они сейчас с папой случайно встретились на остановке с её родителями, и вдруг… Вот это да! Бывают же совпадения! С ума сойти можно!
Через час Алина засобиралась домой, вернее, к матери. Оказалось, сразу из аэропорта она поехала к нам, а уж потом планировала отправиться к родным. Мила висла на маме, не давала ей сделать и шагу, потребовала самой страшной клятвы, что завтра она обязательно приедет и свозит их с Кириллом в зоопарк. Было бы славно прямо сегодня, но, во-первых, скоро вечер, всех зверей посмотреть всё равно не получится, а во-вторых, обязательно нужно забрать форму с мамой Любой, и главное – на площадке с кораблём, в восемь вечера, они встречаются с Дашей! Да-да, той самой, с подружкой, которая с ней в одном классе будет учиться!
Лёша вышел провожать Алину, я осталась с детьми. Нужно было привести себя в порядок, попытаться не зареветь белугой, сотрясая стены новой квартиры.
«Прирастёшь сердцем», – говорила мне мама. Приросла! А теперь, теперь что? Вырывать с корнем, с кровью, с мясом?
Лёша зашёл в спальню через пятнадцать минут, от него заметно пахло сигаретами, несмотря на то, что он почти не курил, с того же момента, как узнал, что я в положении, и вовсе выкинул единственную пачку сигарет, которая валялась в бардачке машины не первый год.
– Мила остаётся с нами, – сказал Лёша, усаживаясь рядом со мной, крепко обнимая.
– Ты запретишь выезд? – всхлипнула я, представляя, какой конфликт может разгореться.
– Нет, конечно, нет. Я бы никогда так не поступил.
– Но?..
– Это я тебя хотел спросить, что «но»? Что ты сказала Алине? Она ведь приехала поговорить с тобой наедине, правильно я понял?
– Правильно, – пискнула я. – Только я ничего не говорила. Не знала, что сказать.
– Похоже, за нас всех решила одна семилетняя особа, – улыбнулся Лёша.
– Школьная форма, дневник в розовой, пушистой обложке и Даша, – вдруг отчаянно заревела я. – Что сказала Алина? – сквозь всхлипывания пролепетала я.
– Что за всё в жизни приходится платить, за свой выбор тоже. Она свой сделала, значит, придётся ей с этим жить… Мила остаётся с нами, в ближайшие годы точно, а потом…
Договорить Лёша не успел, в соседней комнате что-то громыхнуло со страшной силой, покатилось, следом раздался отчаянный детский визг. Мы подорвались в одно мгновение, в следующее уже стояли на пороге комнаты, в ужасе смотря на перевёрнутую коробку, откуда высыпались Лёшины «домики для гномиков», вернее то, что от них осталось. С ужасом я поняла, что точно пострадали самые ценные подсвечники коллекции, редкие, один из домиков был едва ли не в единственном экземпляре. Злосчастную коробку убрали специально как можно выше от любопытных детских лапок, но…
– Это я разбил, – сделал шаг вперёд Кирилл, закрывая собой стремянку, на которой стояла Мила, с ужасом в глазах держа портфель, за ним-то, очевидно, она и залезла на верхнюю полку шкафа.
– Кирилл, ты что,
