натворили? Гиммлера взорвали, что ли? – кривовато улыбнулся Сабуров.
– В общем-то да, – ответил я, глядя на то, как нижняя челюсть Александра Николаевича медленно ползет вниз. – В принципе, это уже не очень-то и тайна, но, наверное, распространяться не стоит. Пока… – добавил я.
* * *
На саму Навлю пошел другой отряд. Можно сказать, отвлекающий. А я поехал к мосту через Неруссу. Это гораздо важнее. Потому что если на станции все взорвать и даже вывезти остатки рельсов, то движение восстановят максимум за сутки, а железнодорожный мост, даже через такую реку, – это уже дня три, а то и вся неделя. Почувствуйте разницу.
Со мной было двадцать человек. Я, значит, двадцать первый. Неполный взвод, короче. Маловато для полковника, конечно. Ексель-моксель, да какой я полковник? Смех один, да и только. Мой потолок – вот такой взводный Ваня, да и то явно не передовик. Уж кто-кто, а я себе цену знаю. Да, приятно носить четыре шпалы вместо трех кубарей, но спросу же…
Впрочем, сейчас я снова был старлеем. Вернее, пехотным обер-лейтенантом Клаусом Ротом. Прошу любить и жаловать. Шинелька на мне с правильными погонами, с одинокой четырехугольной звездочкой. Главное, не раздеваться, а то странным покажется, что на спине так до конца кровь и не отмыли, а аккурат между лопатками хоть и заштопанное, но отверстие. И вдобавок ко всему, совсем не по-уставному, распорота от низа и до самой дырочки. А то иначе не налезала. Шинелька досталась от другого офицера, но у того морда лица на фотографии на мою совсем не походила, да и кровью удостоверение полностью залито. Так что собрали с бору по сосенке, и получился вот такой почти бравый хлопец. Как у писателя Гоголя, нос от одного, уши от другого, вот вам и жених на загляденье.
Ну и сопровождение у меня – один фельдфебель, пятеро рядовых и кучка полицаев. Эти почти все без документов, потому что зольдбухи большей частью попадаются порченые. Да и не так уж их и много, даже с дырками. Не набрали еще архива в отряде Сабурова. А мы – так и вовсе без ничего. Разве что от администрации Новгорода-Северского аусвайсы достались, да вот фельдфебель-водила со мной рядом.
Эх, хоть бы вывезло… Мост охраняется как положено: пулеметные гнезда, две зенитные пушки с расчетами. Которые, как известно, могут стрелять не только вверх. Надежда на то, что наш пулеметчик дальний пост подавит через дырочку в тенте. Да, слишком много «если». А что делать?
Грузовик выполз к ближнему от нас блокпосту и послушно остановился. Правильно встал, дальних немцев ничто пулеметчику не перекрывает. Потеряют, конечно, пару секунд, пока помощники будут тент в сторону сдвигать, но ведь и постовые не держат палец на спусковом крючке круглые сутки. На то и расчет. К тому же противник еще, можно сказать, непуганый. Нет того страха перед партизанами, что появится через несколько месяцев. А сейчас ребята чувствуют себя почти как на курорте: глубокий тыл, служба – не бей лежачего. Что ж не радоваться?
Я неспешно вылез из кабины, почти одновременно с «ганомагом», вставшим чуть в стороне и сзади. Этим достанется ближний пост. А то как-то не хочется пробовать, как это, когда в тебя из пулемета с десяти метров лупят. Ну, с богом!
Я подошел к постовому походкой тылового разгильдяя, неряшливо одетого: вон, шинельку нехотя на ходу застегиваю. Немец небрежно отдает честь.
– Фельдфебель Майне, ваши документы.
Включаю уже успешно примененного на Десне заику и протягиваю удостоверение.
– Обе-е-ер-лейтена-а-а… Рот.
Немец – фельдфебель лет тридцати пяти, лицо сухое, глаза злые. Видно, что парень всю жизнь в войсках и штатского придурка, не умеющего даже форму носить, презирает почти открыто.
– Путевой лист, герр обер-лейтенант.
Вот ведь гад какой, у него неприязнь ко мне сквозит даже в безразлично сказанной фразе.
– Се-е-ейч-ч-ч… – Я так и не договариваю слово и лезу за пазуху. Пуговица от шинели отрывается и летит куда-то в сторону, сопровождаемая чуть насмешливым взглядом вояки. Пора.
Вместо путевого листа я выхватываю парабеллум и дважды стреляю в грудь фельдфебелю, глядящему на меня с нескрываемым удивлением. В ту же секунду пулемет с «ганомага» начинает лупить по ближнему блокпосту, постовые с которого, вместо того чтобы бдеть на своих местах, начали подтягиваться на бесплатный концерт, где главным номером должен был выступить ныне покойный фельдфебель. Ну и я в качестве клоуна, как без этого. Жаль вас разочаровывать, ребята.
Через секунду начинает работать пулемет в грузовике. От грохота закладывает уши. Я падаю на дорогу возле скребущего землю на последнем издыхании немца. Вовремя, потому что с той стороны тоже включилась тарахтелка. Хотя что-то вроде по темечку стукнуло. Потом, все потом! Блин, а там пулеметчик удачливее оказался, наш заглох. Или лента кончилась?
К счастью, ребята с «ганомага» решили помочь и перенесли огонь на оказывающих сопротивление. Расстояние плевое, особенно для пулемета. Считай, что в упор лупят один по другому. Так что все быстро закончилось. Для всех. Но мы выиграли!
Я вскочил на ноги и пошел добивать раненых. За мной подтянулись наши бойцы. А что, пленные нам не нужны. Нам и без этого добра хорошо. Ладно, мне не здесь надо находиться, а чуть ниже. С немцами есть кому и без меня разбираться.
– Ильяз, долго еще? – крикнул я.
– Товарищ командир, минутку, уже несу! – ответил весьма жизнерадостным воплем Ахметшин.
Что-то он сегодня улыбчив больше обычного. Может, Параска уступила бравому лейтенанту? Не о том думаю! Вот это точно от нервов. Ну вот, а по голове вскользь заработал все же. Кровь тонюсенькой струйкой за ухом сочится. Какая еще перевязка, потом, все потом будет. Нам сейчас надо быстренько заложить заряды под опоры с обеих сторон и рвануть это счастье, пока на стрельбу не принесло любопытных. А то воевать нам не с руки: маловато и народу, и патронов.
Ахметшин молодой, он на дальние опоры побежал, а я тут, по месту. Вот, проводочек потянуть, и все готово. Мастерство не пропьешь! Пока мой помощник там еще продолжает возиться, я уже и наверх лезу. А что, маскировать ничего не надо, рванули – и поехали.
Ага, вот и лейтенант Рожков, приданный нам от сабуровцев. Надо узнать, во что нам обошелся бой.
Ох, да что же это? Что ж так дышать?.. И кто меня в грудь… О-о-ох, до чего ж больно… И ноги не держат… Откуда же прилетело? Да уж, очень неприятно. Как в том анекдоте, где мужик долго плыл по озеру,
