пацаны говорили, что она с мажорами тусит, а потом сам увидел, как она на бэхе уезжает с сыном бизнесмена. У меня, семья, конечно, не бедная, но я работал с шестнадцати лет. Самостоятельности хотел, а не у мамы деньги клянчить, чтобы с девушкой в кафе посидеть. То на стройке пахал, то экспедитором работал, да много кем. На карманные расходы было. Ей же хотелось красивой жизни, дорогих тачек и новенький мобильный, а на мои попытки в романтику и обещания, что все будет, я заработаю сколько нужно, плевать было. Она хотела здесь и сейчас.
— После этого ты решил, что серьезные отношения не для тебя? — закусив губу, спросила я.
— После этого я решил, что для меня — жить и радоваться жизни. Что я и делал, пока случайно и очень радостно не попал на твой балкон.
— Теперь тебе нерадостно? — сузила я глаза, понимая, что пока открыться мне полностью Гений не может.
— Теперь мне нервно, пельмешка. С тобой как на минном поле — никогда не знаешь, когда тебя пошлют нафиг и через сколько возвращаться, дабы не нарваться на монарший гнев.
— К чему такие сложности? Оставил бы меня в покое и жил привычной жизнью, — пожала я плечами, понимая, что сердце как-то неприятно сжалось после этих слов.
— Не могу, Цветочек! Я такую, как ты, всю жизнь искал, — подмигнул мне Евгений.
Я смутилась. Щеки заалели, а дыхание сбилось.
Нет, я же не влюбляюсь в Гения? Только не в него! У меня столько нервных клеток нет… Но сердце билось неспокойно, абсолютно наплевав на все здравые доводы рассудка. Оно, предательское сердце, напоминало, что Громов надежный, он интересный собеседник, с ним правильно, хорошо и безопасно. А еще, что он держит свое слово…
И бабник!
Боже, я так с ума сойду быстрее, чем окончу институт! У меня Меркурий ретроградить уже начал, а что будет дальше? Я влюблюсь, а он вернется к привычному образу жизни…
Мои душевные терзания прервал звонок его мобильного. Гений отрывисто ответил, пообещал, что скоро будет, и обратился ко мне:
— Работа, Цветочек! Поехали, отвезу домой.
— Я и сама могу…
— Цыц! Не возражать! Водить умеешь? — вдруг хитро поинтересовался гений.
— Умею, конечно. Права недавно получила.
— На ключи, машину заведи, только без меня не уезжай, — улыбнулся он.
Я ключи взяла, подкинула в ладони, подхватила сумку и вышла на улицу, ежась от прохладного ветра.
Подошла к машине, нашла на брелоке кнопку отключения сигнализации, нажала, попыталась открыть дверь и… Сигнализация завизжала как ненормальная, а я сделала шаг назад, судорожно пытаясь ее отключить.
Наконец, мне это удалось. Машина замолчала, а я выдохнула, сдула с лица прядь волос и подняла голову, встречаясь с насмешливым взглядом Гения.
— С фиксиками не договорилась? — не упустил случая подколоть он.
— Ты почему сигнализацию не включил? — пробурчала я.
— Зачем? — не понял Гений. — Дураков нет, чтобы у меня тачку угонять.
— Ты и с автомобильными воришками в тесных рабочих отношениях? — сузила я глаза.
— Поцелуешь — познакомлю, — подмигнул мне Гений, забирая ключи, — садись, поехали.
Я неловко переминалась с ноги на ногу, пока Чингачгук не подошел ко мне, уже привычно обнял за талию и повел к пассажирской двери.
Открыл ее для меня, но сесть сразу не позволил. Прижал к своему телу, невесомо поцеловал в макушку и выдохнул, снова заставляя кожу покрываться мурашками.
Щеки снова запылали, а я нервно дернула плечом и, наконец, забралась в салон.
Гений сел за руль, выехал на дорогу, покосился на меня, но промолчал. Я тоже не находила слов, но поймала себя на мысли, что тишина между нами не напряженная, а легкая, успокаивающая. Из колонок лилась музыка, Евгений расслабленно вел машину, а мне вдруг дико захотелось спать. Веки словно свинцом налились, а я без конца зевала в кулак.
Дорога до дома показалась слишком короткой. Евгений остановил машину у моего подъезда, развернулся корпусом ко мне, не глуша мотор, и сглотнул.
Посмотрел так, что у меня слова в горле застряли, протянул руку и снова, как и возле университета, протянул руку, касаясь большим пальцем нижней губы. Провел по подбородку, скуле, заправил за ухо прядь волос, легко касаясь чувствительного местечка за ухом.
— Я позвоню, — хрипло пообещал он, — и ты звони. В любое время, когда самой захочется. Вдруг ты станешь по мне скучать, — с надеждой предположил он.
Я кивнула, даже самой себе не в состоянии объяснить, почему я позволяла ему так меня касаться. Из горла вырвался рваный вздох:
— Тебе пора!
Гений напрягся и нехотя выдавил:
— Да.
Резкими движениями, словно договариваясь сам с собой, он выпрямился на сидении и обеими руками с силой сжал руль.
У меня пересохло в горле. Стоящая за нами машина истошно сигналила, намекая на то, что припарковался Гений крайне неудачно.
Я вышла на улицу, прижимая к груди свою сумку, и машина Гения сразу же сорвалась с места.
Я поднялась домой, отбросила сумку в сторону, скинула кроссовки и ушла в свою комнату. Нырнула под одеяло, укрывшись с головой, закусила губу и… мгновенно уснула.
Проснулась, когда солнце уже почти зашло. Было жарко и неудобно, а я запуталась в собственном одеяле. Протянула руку, взяла мобильный и открыла сообщение от Гения:
«Я хочу получить обратно все свои поцелуи от тебя.
И дыхание, которое ты задерживала!
Отдай мне все приветы и прощания,
И упакуй каждое «доброе утро» и «спокойной ночи»
Я хочу рассветы и Луны
Я забираю все твои поцелуи…»
Глава 33
Жека
Я сидел в своем кабинете, тихо матерился и пытался составить отчет. Дело по тройному убийству я закрыл, честно заслужил премию, но и это не радовало. Потому что уже, мать его, среда, а я за четыре дня видел Цветочка только дважды, и при очень неблагоприятных обстоятельствах.
В понедельник я решил порадовать ее букетом и, чего уж скрывать, показать всем в ее университете, что Лиля моя. Обозначить территорию. Не к Багрову же идти с вопросом есть ли у Цветочка парень. Стыдно как-то…
Мое красивое появление с большим букетом прямо в стенах универа Лиля оценила, конечно. Сказать, что она была ошеломлена и обескуражена — ничего не сказать, потому что я ее еще и в щечку поцеловал на виду у всей
