стену, – «он сказал – если. Нет, всё должно быть, всё… как иначе?..». Он снова укутался в покрывало. От запаха степи и нестираной шерсти снова накатили воспоминания о начале поездки. Если мастеров развернут на въезде, они, верно, поедут обратно по тому пути, что ему пришлось пройти. А ведь им там будут не рады, вдруг подумал Фауст. Везде наследил, где только ни побывал. Что сейчас творится в Осочьей?.. хоть бы с мастерами ничего не случилось. Хотя их, верно, уже трое: смогут дать отпор и уйти невредимыми.
Мысли о побеге в голову больше не приходили. Всё, о чём мог только мечтать Фауст – что аркинские дворяне всё-таки смогут найти выход, который одинаково понравится и ему, и здешним бунтарям. Он скинул с досок мокрую простынь и лёг, накрывшись сверху своим шерстяным пледом. Жарко, очень жарко, но надо терпеть, чтоб не замёрзнуть ещё больше. Голова опять начала гудеть.
«Если вернусь домой», – в полузабытьи думал он, – «продолжу учиться. Сразу. Всё брошу и продолжу. Из Аркей буду только на стрелецкие учения выходить. Только дом, лаборатории и библиотеки. Никаких больше деревень», – он улыбнулся, так и не открывая глаз. – «Они ведь не могут отдать. Не могут. Права не имеют», – пальцы снова мелко задрожали, – «я же за наследство своё сейчас наказан. Никто у меня его не отберёт. Никто».
– А сможешь? – силуэт мужчины перед его глазами опустил оружие, – попытка только одна, – и протянул ему руку.
– Смогу, – прошептал Фауст. – Теперь я смогу всё.
***
Дверь снова открылась, на этот раз – куда шире, чем в прошлый. Лазарь молча зашёл в комнату и поставил тарелку на пол. Мастер сонно заморгал – окно снова было тёмным. В бессилии он начал куда больше спать – и намного меньше думать.
– Спасибо, – пробормотал он еле слышным шёпотом. – Я пытался ходить… сначала… но сил мало. Спасибо. Ты передал?..
Дозорный вздохнул и покачал головой.
– Передал. И к ним даже отправили людей. Но… – он отвёл взгляд, – их нет.
– Они сбежали? – ошарашенно прошептал Фауст.
– Надеюсь, что так, – тихо ответил Лазарь. – Иначе они… поместье разрушено, внутри всё уже успели разграбить. Документы, если какие и были – все сожжены. Понятно, почему. Сначала люди пошли разбираться с виновниками, а уж потом – требовать справедливости. Мне очень жаль.
Тарелка выпала из ослабевших рук, и суп расплескался по камням. Дыхание перехватило.
– Я принесу новый, – сказал охранник. – Всё хорошо.
Фауст закрыл лицо руками.
– Не может быть, не может, – бормотал он, – как теперь… что теперь делать…
– Мне очень жаль, – тихо повторил Лазарь.
Он, кажется, говорил что-то ещё. Вышел, снова заходил, пытался ободряюще хлопать по плечу. После вышел, ударив дверью, и больше уже не возвращался. Звуки доносились, словно из бочки, и голова снова разболелась. За окном опять раздались недовольные крики. Он закрыл уши и зажмурился.
– Выход есть, – прошептал силуэт отца перед его взором, протянув ему оружие, – и ты об этом знаешь.
– Нет, – прошептал Фауст, едва не плача, – нет. Я не могу. Я всегда рассчитывал на чужую помощь. Я один ни на что не способен. Ты сам мне об этом говорил.
– Эй, у тебя всё хорошо? – крикнул Лазарь с той стороны двери. Мастер сжал пальцами спутанные волосы.
– Я не смогу, – бормотал он, – я не смогу, я боюсь, я…
В дверь заколотили.
– Решайся, – прошипел призрак. Фауст открыл глаза. В камере он был один. Караульный снова постучал в стену.
– Всё хорошо, – едва слышно отозвался пленник. – Теперь всё хорошо.
Он пытался вспомнить, что сейчас лежит в его свёртке. Жаль, что так редко заходил в подвальные кабинеты… всё было бы куда проще. Опять стало досадно, что столько всего потратил на ярмарке. Да если б знал, разве вообще дошло бы до такого? Если б знал… он снова прикрыл глаза в раздумьях. В первые дни было несложно вспомнить лекции от Гнея и понять, что надобно сделать для разрушения оков. Но сейчас всё, что его занимало – это головная боль и саднящая глотка. Фауст укутался снова в своё покрывало и попробовал было встать, но ноги больше не держали его. Даже с опорой на стену вышло только сесть с прямой спиной.
– Вот и всё, – прошептал он и, хрипло рассмеявшись, снова закашлял. Сплюнув кровь, он рухнул спиной вниз на доски. – Пусть выдают толпе. Что хотят. Пускай. Всё равно уже не жилец, – он снова закрыл глаза. Вокруг стояли мастера. Корнелия протянула руку и потрогала его лоб ледяными пальцами.
– Не пропадай, – прошептала она, – мы с тобой.
Фауст перевернулся на бок. Отчаянно хотелось скинуть покрывало и раздеться, чтоб хоть немного охладить горящее тело. Его ведь и правда ждут. Мысли о семье лишали его воли, но воспоминания о мастерах заставили вновь собраться с силами. Их-то он точно подвести не имеет права. Выход есть, сказал отец. Фауст начал понимать, что это за выход, и ему отчаянно не хотелось идти по этому пути.
Там столько хороших людей, сказал он госпоже когда-то.
За стеной снова послышалась возня и крики. Грохот засовов был совсем рядом, послышался знакомый голос охранника и удар плетью. Столько хороших людей…
– Мы знаем, что вы все заодно! – в отчаянной злости крикнул мужчина за стенкой, – вы только и ждали, как нас всех прижать! Вам же всё равно, что…
– Рот закрыл свой! – рявкнул Лазарь и ударил по двери.
– Попомни мои слова, – пленник не унимался, – Светлость узнает о том, что вы натворили! Всех вас в ров скинет! За что убийцу охраняете от честных людей?! Перебить хотели всех, а? Двор княжеский занять собрались?!
За дверью послышался усталый вздох. Фауст вновь обречённо усмехнулся. Знал бы этот мужик, что со своим заграничным убийцей сидит за одной стеной. За ночь это было слышно ещё трижды. И всех, всех рассадили рядом. Какая ирония. Это, похоже, те самые ретивые проповедники. Лазарь о них говорил. Только под утро заключённые устали, и наступила тишина. Сон не шёл, и мастер был этому рад. Прошлые сновидения всё не уходили у него из головы. Как же не хочется снова на это
