Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
приглушал звуки и без того мертвого города. Километры тянулись за километрами. Ослепляющее солнце уже успело раскалить воздух, и с Алены ручьем лился пот, но она этого не замечала. Видимо из-за усталости лучи дневного светила сегодня воспринимались особенно болезненно, и Алена, давно потерявшая очки, прикрывала глаза рукой. Она прошла площадь белорусского вокзал, ранее полную людей и цветущих деревьев, теперь же занесенную песком, из-под которого изредка виднелись сожженные солнцем стволы лип. Вокзал провожал Алену взглядом побитых окон, словно немым осуждением — что ж вы, мол, люди, не сохранили эту красоту. Алена очередной раз пересекла усеянное остовами машин третье транспортное кольцо, минула Сатирикон. Повсюду царила абсолютная мертвая тишина. Пустые дома, которые были свидетелями того ужаса, что происходил здесь по ночам, сейчас угрюмо смотрели ей вслед. Но Алена не замечала всего этого.
Шаги не отражались эхом от домов, вместо этого их сопровождал шелест песчинок, пересыпающихся под ботинками Алены, перемешивающихся друг с другом, словно в песчаных часах, неумолимо отсчитывающих время. От жара и этого абсолютного беззвучия мир периодически становился нереальным и плыл, словно мираж. В горле пересохло, словно пустыня проникла внутрь Алены и захватывала её тело сантиметр за сантиметр. Сначала обветриваются губы, и ветер задувает в глаза мелкие песчинки, стекающие по щекам с остатками слез — организм уже начинает беречь жидкость. Потом песок скрипит на зубах. Следующее на очереди — пересохшее горло. Но пустыня не останавливается, она продолжает свой медленный, но неумолимый захват. И вот уже взгляд затуманивается, а перед мысленным взором проплывают водоемы и реки. Это первый признак того, что пустыня подошла к последнему рубежу — разуму. И рано или поздно она овладеет им. Алена не питала иллюзий. Человек слаб, природа победила. Как ни крути — пустыня свое возьмет.
В горле пересохло, пить хотелось нестерпимо. Один раз она даже увидела мираж. Чудесное озеро чистейшего бирюзового цвета парило над проспектом. Казалось, оно не так далеко, но сколько Алена не шла к нему, шатаясь от усталости, оно не приблизилось ни на шаг. Она не понимала сколько она прошла и сколько идти еще. Казалось, вокруг ничего не меняется — одинаково мертвые дома и пустые улицы, занесенные барханами желтого песка. Только нарастал звон в ушах от опустошающей всеобъемлющей тишины.
И в этой закладывающей уши звенящей тишине Алена впервые за много дней ощутила, как она одинока. В этом бескрайнем, но при этом невыносимо пустом мире, она осталась совершенно, абсолютно одна.
Зачем идти? Зачем жить? Если мир так пуст и жесток, зачем все это? Неужели мы здесь для того, чтобы страдать? Пройти такой путь от рождения через всю жизнь, чтобы понять это? Пройти полгорода по раскаленным пескам, чтобы понять, что не способна сделать того, ради чего шла?
Алена упала на колени, и разрыдалась. Она вскинула голову, и, не в силах больше сдерживаться, закричала в пустоту пустыни:
— Зачем?!
Ее голос многократным эхом отразился от пустых домов и унесся вдаль, словно стены играли звуком ее осипшего голоса, как мячиком. Пустые, мертвые стены, не способные помочь ей.
Она упала на песок и провалилась в забытье. Город исчез, провалившись в туман. Алене снилась вода, много воды. Она купалась в ней, пила жадными глотками и никак не могла напиться. Она сама была водой. Прекрасной, легкой и текучей, волшебно-бирюзового цвета, мягкой, но способной точить камень. Это был ее личный рай.
Но как только она выныривала из забытья — накатывала боль. Открыв глаза, она видела все тот же бесконечный песок. Ветер плавно засыпал Алену песком, и она подумала, что скоро станет одним из барханов, и никто об этом не узнает.
Ее взгляд затуманивался. Промелькнула мысль о том, что надо встать и идти, но сколько Алена не пыталась сосредоточиться на ней, она не могла вспомнить — куда и зачем.
Миражи неспешно проплывали мимо, сливаясь с окружающей картиной мертвого города и убаюкивали. Очень хотелось уснуть, и Алена никак не могла понять, почему где-то на границе сознания вертелась отчаянная мысль «не засыпай!». Она пыталась отогнать ее, но мысль становилась все навязчивей. Вырванная из забвения назойливой мыслью, Алена с трудом разлепила глаза, и сквозь мутную завесу тумана сна увидела размытую фигуру, парящую над песком. Она приближалась к лежащей на песке Алене, и от этой фигуры веяло чем-то родным и близким.
— Ванька… — прошептала Алена растрескавшимся от жажды губами.
Лицо брата склонилось над Аленой. В распахнутых глазах небесное спокойствие, на губах легкая ласковая улыбка. Ванька неосязаемое коснулся ее лица рукой, словно счищая песок, который успел накидать на нее ветер.
— Тебе пора идти, — услышала Алена его голос, но он прозвучал не снаружи, а внутри нее. Алена моргнула и увидела силуэт Ваньки уже в нескольких метрах от себя Он протягивал к ней руку, словно призывая. И в этом жесте уместился весь тот мир, который Алена так любила. Мир, где есть жизнь, любовь, вода, человеческое тепло. Где среди зеленых лесов текут чистейшие реки, где солнце не выжигает глаза, а ласково греет, где существа одной с тобой крови не пытаются тебя сожрать.
Алена протерла глаза. Перед ней лежал раскрытый рюкзак, из которого виднелась призма. Она светилась теплым светом и от нее исходил жар.
Мертвый мир по-прежнему безмолвно наблюдал за ней. Пустые дома, словно стервятники, молча стояли поодаль и ждали, когда Алена перестанет двигаться. И тогда они заберут ее душу. Алена поняла — если она не встанет, для нее закончится даже этот мир, безумный и жестокий.
Подул новый порыв ветра, приносящий вместо облегчения порцию раскаленного жара. Он закрутил небольшой вихрь на том месте, где остался отпечаток лежащего тела, словно злился, что упустил добычу. Ветер заметался вокруг, ища свою жертву, поднимая в горячий воздух одинокие песчинки, и, наткнувшись на свежие следы, уходящие цепочкой на северо-восток, бросился в погоню. Но его хватило ненадолго, и его порыв быстро угас. Вместе с ним на оставленные в песке глубокие следы упала горсть песчинок, поднятых ветром. Словно опоздавшие на свой рейс пассажиры, они наблюдали, как вдаль уходит человек, упрямо пробивая тропу в пустыне. Сейчас она отпустила жертву. Впрочем, пустыня знал, что рано или поздно она возьмет свое.
* * *
Алена стояла на пустой площади. Точнее, раньше это было площадью, покрытой плиткой, сейчас же это была пустыня, и плитка была на глубине многих метров под слоями песка. Алена не бывала на ВДНХ больше года, и ее поразило то, что сделала пустыня с этим местом.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
