Глава 18
Временная экспозиция «Алмазных войн» растянулась аж на два зала. Первый я мысленно назвал доисторическим — общая история алмазов в Сьерра-Леоне с чуть ли не доисторических времен. Ну то есть экспонаты прошлого, и, возможно, позапрошлого веков — кирки, сито и ведра, пинцеты, безмены и лупы с тусклыми протертыми стеклами. Все то, что годами терли мозолистые руки туземных работяг. Возле каждого предмета висела табличка, рассказывающая о судьбе экспоната.
Сами работяги тоже присутствовали в виде восковых фигур. Одна парочка отыгрывала сценку: бедный худой крестьянин продает накопанное жирному белому торговцу в костюме тройке и медным монокуляром, зажатым под бровью. Еще два манекена делали вид, что работают — один копает, второй просеивает.
На стенах разместили фотогалерею с ретроспективой от желтоватых картинок с вагонетками до здоровенных экскаваторов и каких-то жутких агрегатов, напомнивших Девастатора из Трансформеров.
Одна фотография меня заинтересовала. Уж не знаю, что за сцену там изобразили, табличка с описанием отсутствовала, но на вид картинке было под сотню лет. Черно-белая с трещинками и царапинками, на ней было изображены люди в военной форме, стоящие возле входа в шахту. Старая пустынная форма, конечно, во многом схожа, но характерные нацистские фуражки узнавались легко. И хоть тень от козырьков частично прикрывала лица, но я готов был поклясться, что один мужчин на фото — вылитый Альберт. Овал лица, скулы, подбородок — один в один, будто сын с отцом или, точнее, дед и внук.
Ладно, может показалось. Но воображение моментально стало рисовать картинки из Индианы Джонса, где нацисты где-то в пустыне ищут Святой Грааль. А память еще вдобавок подкинула истории про Аненербе — окультно-идеологическую организацию «Наследие предков» с их заморочками на тему рун, грааля и Атлантиды. Может они и про «древнее зло» камаджоров в курсе были, надо бы связаться с Дедушкой Лу.
Скрипнула рация, Вадик отчитался, что шаркунов в округе стало больше и попросил поторопиться.
Я пошел во второй зал и застыл перед застекленным стендом с алмазами. Стекло обычное, не бронированное, сигнализаций вокруг не вижу, ни заборчика, ни охраны, даже камер нет. А я стою и смотрю на кучу блестящих камней, каждый на полочке, на маленькой подушке, где-то даже россыпью камни лежат. Никто не спер, а теперь это все мое?
Я подошел в упор, чуть ли носом в стекло не уперся и уставился на самый крупный. По размеру это было чем-то средним между грецким орехом и киви. Рядом табличка: «Звезда Сьерра-Леоне. 969 карат. Третий в мире по величине, бла-бла-бла, найден в 1972, бла-бла-бла…копия».
Ясно, почему до сих пор никто не спер. Я быстро пробежался по остальным табличкам — и везде в конце приписка, что это копия, передающая примерный вид и точные размеры камней, созданная каким-то местным ювелиром-стекломастером специально для экспозиции.
Ну, что же, у меня остается еще одна зацепка с личным шкафчиком Гульдберга в теннисном клубе. И может Ксюха, что-нибудь найдет, иначе нужно будет лезть в главный офис «глобалов» и надеяться, что люди Дугласа, что-то упустили.
Стоило о них вспомнить, как затрещала рация:
— Космос, прием! Это Джерри, ты живой там еще? Ты где?
— А то ты не в курсе? Вы же следите.
— Это, кстати, отдельная тема для разговора. Дуглас очень недоволен, что вы его дроны возле нефтебазы сбили.
— Да пошел ты, может вообще все проблемы на меня свалите? Я их даже не видел, — я то действительно ни при чем, а вот Валькирия красава, были бы камешки настоящие, подарок бы ей взял.
— Короче, я предупредил. — Джерри чем-то чавкнул, — Ты готов поработать на благо родины?
— Джерри, чушь не неси, я еще даже не согласился.
— Так я об этом и говорю, — на том конце рации вздохнули, — Это не просьба. Это ультиматум. Либо делаешь то, что говорят, либо на одного русского во Фритауне сегодня станет меньше.
— Только попробуйте тронуть сестру… — я начал закипать.
— Зачем сестру, а вот старика в легкую в расход. Дуглас говорит, что аппетит у деда о-го-го. Все припасы скоро подточит. Или он Батя? Я не все тонкости вашего языка понимаю.
Я промолчал, мысленно пополняя свой список претензий и к Джерри, и к Дугласу. Придет еще время.
— Готов слушать? — спросил Джерри.
— Говори.
— Вот и прекрасно. Запоминай, повторять не буду. Из больницы Коннаут нужно кое-что забрать.
— Это не реально. Там же мервяков, как в метро в час пик. Да там такие уроды бродят, что проще самому себе мозги вышибить.
— Космос, ты пойми, здесь всем плевать, что тебе проще. — Джерри явно упивался собственной безнаказанностью и крутостью, — Соломон должен был очистить территорию больницы. Так что ты сам виноват, и теперь это твоя проблема. Как будешь на месте, вызывай, я передам трубку специалисту, которая расскажет, что именно нужно забрать.
— Мне нужно подготовиться.
— Понимаю, но не затягивай. Все, отбой. Ждем звонка.
***
Вот уж не думал, что когда-нибудь сюда вернусь. Да еще и в одиночестве. Вадик с Саней сидели в «пиранье» на соседней улице, а Валькирия забралась на крышу единственной высотки поблизости и прикрывала с уровня седьмого этажа. Леха по понятным причинам со мной не пошел, и студотряду строго-настрого запретил идти. Хотя я сам бы их не взял, но если только Павлика в роли приманки, а то он что-то расслабился и хамить опять всем начал. Но зато Леха выделил из своих запасов ручной пулемет — РПК-16 с коротким штурмовым стволом, глушителем и аж тремя бубнами, то есть барабанными магазинами на девяносто пять патронов.
Собственно, никакого другого оружия я брать с собой и не стал. Только еще пистолет с глушителем и гранатомет, ну и томагавк — без него я вообще никуда не хожу. Обрез и слонобой пришлось оставить, так и не смог придумать, куда бы их прикрепить.
Ночи я ждать не стал, по крышам, по знакомому маршруту добрался до больницы. И спокойно, без всяких акробатических прыжков, с веревкой проник в окно боковой палаты. Отработал в ней с глушителем нескольких шаркунов, а потом разложил сошки, закрепил пулемет на больничной каталке, рядом пристроил гранатомет и подкатил все это к двери, воткнул в уши затычки и открыл дверь в коридор.
Выругался, оценивая масштабы. Весь коридор кишел зомби, два-три шаркуна на каждый квадратный метр, и ближайшие уже щерились и тянули руки в мою сторону.
Я задержал дыхание и открыл огонь. И навстречу толпе пошла жара, короткими очередями, будто волнами, исходя от пулемета. Кого там только не было: мертвые врачи, медсестры, полуголые пациенты, толстые, худые, шаркуны с прыгунами на любой вкус и цвет.
Я стрелял, проговаривая под ритм пулемета детский стишок.
Туф-туф-туф, ехали медведи на велосипеде, а за ними попрыгун, буф-буф-буф. А за ним мертвярики, на воздушном шарике. Зомби на кобыле и в автомобиле, пуф-пуф-пуф, шаркунчики в трамвайчике. Пу-бу-бу-бу-буф, лезут и смеются, пряники жуют. Вдруг из кабинета, страшный великан, рыжий и клыкастый цир-ку-лян…
