не удалось спастись, одному только воеводе Калеву с сыном Колываном удалось бежать из Пскова.
В надежде на спасение Вадим Храбр сдался.
– На колени! – велел отступнику Рюрик. Это был прежний Рюрик, с которым даны, норманны и готландские пираты выиграли не одно сражение, с таким Рюриком воеводы готовы были идти на край света. Все его мысли и дела были подчинены одной цели: покарать предателей. Изменники должны быть наказаны, иначе Рюрику не править восточными землями.
– Рюрик, – молил Вадим, – брат, вспомни, в наших жилах течет одна кровь! Пощади!
– Ты первый забыл о нашем кровном родстве. Теперь ты просто враг. Мой меч – твоя голова с плеч!
Взмах меча оборвал жизнь Вадима Храбра, и некому было его оплакивать.
Оставив наместником в Пскове отличившегося при штурме воеводу Валлта, Рюрик с дружинами отправился в обратный путь, в Ладогу.
* * *
… Для отражения набегов арабов и кочевых разбойников в Корсунской крепости стояла дружина Аскольда.
Сюда, в Корсунь, прибыли солунские братья Константин Философ и авва Мефодий с помощниками и учениками: Гораздом, Климентом, Саввой, Наумом и Ангеляром. Здесь, вдали от проницательного хана Ратмира киевской дружине предстояло выбрать между иудаизмом, исламом и христианством.
Константину Философу и его брату авве Мефодию уже приходилось переводить Евангелие с греческого языка на из родной солунский язык, теперь перед ними стояла более сложная задача – перевод Евангелия на иное, незнакомое наречие.
Первым делом Константин Философ попросил найти ему учителя наречия, на котором изъяснялись поляне и Аскольд с Диром.
Учителя отыскали, и Константин приступил к занятиям. Несколько месяцев Философ изучал язык полян. Вместе с аввой Мефодием они записывали звуки славянской речи, сравнивали их с греческими и составляли славянский алфавит. К тому времени, как патриарх Фотий и архиепископ Гозлен в сопровождении митрополита Михаила Сирина прибыли в Херсон, Константин говорил и понимал словенское наречие не хуже своего родного солунского и был готов к спору с имамом и раввином.
Гостей со всеми почестями проводили в трапезную в гарнизонной крепости, усадили за стол согласно сану и положению. За обедом патриарх Царьградский Фотий произнес такие слова:
– Вот, по воле Божьей я прислал вам книжников, братьев солунских Константина и Мефодия. За то время, что братья находятся в Херсонесе, они выучили ваш язык. Константин Философ хочет вести беседу с тобой, каган, и твоими людьми на вашем языке. На вашем языке он будет вести диспут с раввином. Диспутом мы называем словесное состязание, – объяснил епископ, увидев непонимание на лицах язычников.
Киевские наместники с почтением склонили головы перед Философом.
Диспут с раввином был назначен через три дня.
* * *
…Даже в солнечный погожий день дом Олега в Псковском лесу был накрыт туманом и сумерками. Здесь Олег учил халдейский язык, разводил змей, собирал яд, готовил и заговаривал магические отвары и снадобья. В свободное время наблюдал за несмышленым младенцем, дочерью Ольгой.
С младенчества Ольга поражала взрослых: мало плакала, была терпелива и неприхотлива. Ольга узнавала отца и улыбалась ему, и в очерствевшем сердце Олега пробуждалось что-то похожее на любовь.
Олег боялся этого чувства, боялся любой привязанности. Она делает человека слабым, а волхв и Хранитель Высшей Воли, будущий правитель Руси Олег Вещий не имел права быть слабым.
День угасал, безлунное, густое и черное небо опустилось на землю. Наступила ночь Гекаты[16].
Закончив собирать змеиный яд, волхв устроился отдохнуть на сундуке под окном. Сон не шел.
Олег лежал, перебирая в памяти прошлое и настоящее. Вспомнил безмолвное сопротивление Совета Двенадцати Вершителей.
Все чаще Совет ограничивал стремление Олега пробиться к вершинам власти. Мике умер, и заступиться за Олега было некому. Мике…
Внезапно пришедшая мысль подняла Олега с ложа.
Ночь Гекаты – самое подходящее время, чтобы вызвать дух Мике из царства мертвых.
Запалив светильник, Олег отправился в святилище.
Освещая себе дорогу, волхв спустился в грот, в котором бил священный ключ, и искупался в ручье. После омовения растер тело мазью из корня мандрагоры и полыни и сел у огня лицом на восток.
Выпив из бурдюка дурманного настоя, произнес заклинание:
– Бог трех миров, Великий Велес, открой двери Отраженного мира, позволь твоему слуге встретиться с духом Мике.
Так продолжал Олег повторять заклинание, пока веки великого волхва не смежились.
И увидел себя Олег в священной пещере.
Откуда-то появился кубок с напитком, Олег пригубил его.
– Ложись, – велел знакомый голос. Кто-то невидимый подтолкнул Олега к жертвенному камню.
Сбитый с толку, несколько смешавшись, Олег подчинился голосу и лег на камень лицом вниз, вытянул руки в стороны.
Напиток растворялся в крови, сознание Олега раздваивалось. Он то видел себя в пещере, то, подобно птице, парил среди облаков.
– Твои поступки, Олег, противоречивы, – слышал Олег все тот же голос. – Ты нарушал заповеди Хранителей, и мы не смогли прийти к общему мнению, не смогли решить, заслуживаешь ты изгнания или наоборот, восхождения на следующую ступень великих знаний. Ты сам это сейчас решишь. Мы здесь для того, чтобы ты увидел в Зеркале Отражений свои мысли и дела. Мысли и дела свидетельствуют, был ли ты истинным Светлым Хранителем. Если был, то удостоишься звания Вершителя. В противном случае ты лишишься всех званий.
В сознании Олега все завертелось, волхв увидел под собой заснеженные вершины гор, в кольце которых сияло круглое озеро. Приблизившись к озеру, Олег увидел в воде отражение сокола-ререга. Сложив крылья, ререг ринулся с высоты в озеро. У самой поверхности падение замедлилось, и ререг вошел в воду, как сквозь прозрачную стену.
Здесь Олег снова обрел свой человеческий облик и огляделся. Из пересечения миров выплыло лицо Ружнены…
Ружнена.
Прошлое, переплетаясь с настоящим, постепенно открывало Олегу причины и следствия его мыслей, слов и дел. По щекам Олега потекли слезы. Его любовь погубила прекраснейшую из дев.
– Смотри! – донесся до Олега приказ, которого он не мог ослушаться.
Он увидел обезглавленных в Гамбурге христиан, видел их мертвые губы, поющие какие-то свои песни. Упрямо не желая признавать вину,
Олег сделал усилие выбраться из сна, но его словно связали невидимые путы.
Теперь из небытия появилась Герина и ее уродливый младенец, Олег почувствовал смердящий запах разложения… Разве это его вина, что они умерли? Это была воля богов!
– Ты желал избавить Рюрика от Герины, – раздался неумолимый голос, – и духи исполнили твое желание.
– Смотри! – снова раздался властный голос.
Повинуясь чужой воле, Олег смотрел.
Из потока миров к Олегу устремились Вадим Храбр и его воины, казненные в Ладоге…
– Ты забыл о своем главном назначении, о том,
