таким же твердым и непроницаемым, как и всегда, однако Сигизмунду показалось, что он заметил в глазах отца мерцание, словно за каменной оболочкой у примарха в пламени его сознания сгорало что-то огромное.
— Сыновья мои, — обратился Дорн к легионерам, встав рядом с ними. Его взгляд устремился вверх, к небу, а затем — на плато, где поднимался дым от выхлопных газов и костров. Одна часть войск и техники продолжала движение, другая же притихла в ночном ожидании. Примарх долго молчал. Сигизмунд заметил, как он сжал кулак и постучал костяшками пальцев по мрамору. Затем его лорд отец наклонил голову, пару мгновений поглядел вдаль и развернулся.
— Император поставил нам особую цель? — спросил Сигизмунд. Дорн окинул сына-Храмовника взглядом.
— Цель... — неспешно повторил Дорн. — Сегодня всему будет дана новая цель. Всему. — Он покачал головой. — Кое-что ты узнаешь достаточно скоро, остальное — чуть позже.
— Всё ли в порядке, повелитель? — спросил Архам.
Дорн посмотрел на магистра своих хускарлов — и улыбнулся, хотя в глазах его скрывалась ледяная грусть.
— Всё идёт в соответствии со своим порядком, — ответил Дорн; казалось, он встрепенулся. — Нужно подготовиться к Триумфу, а когда закончим, я хочу поговорить со старшим командным составом моих сыновей, которые присутствуют здесь: Йоннадом, Камба-Диасом, Эфридом и вами двумя. Также будут Ранн и Поллукс. — Он посмотрел на Сигизмунда. — С тобой, как я полагаю, будет и Борей.
Сигизмунд, щурясь в раздумьях, кивнул.
— Предстоит общий сбор. Значит, нас ждёт кардинальное изменение приказов.
— Скажи честно: ты и впрямь считаешь, что я поделюсь с вами содержанием своей предстоящей речи?
Сигизмунд пожал плечами.
— Ну, у нас хотя бы был шанс, — ответил он.
Дорн рассмеялся — его хохот прорезал утренний воздух коротким лающим шумом. Он положил ладонь Сигизмунду на наплечник.
— Спасибо тебе, сын мой, — сказал он. — По правде, думается мне, Галактика больше не увидит дня, подобного этому. Это великий день, воистину великий. Ты и сам всё увидишь и поймёшь. И я благодарен, что мы вместе встречаем его зарю.
Сигизмунд склонил голову. Дорн оглянул просторы Улланора, затем кратко кивнул, будто приняв чей-то ответ, слышный только ему, и отвернулся от света восходящего солнца.
Воздух дрожал от земли до небес. В пяти километрах от Помоста при свете солнца двигатели десятков тысяч танков выдыхали чёрный смог. Сигизмунд слышал их нарастающий гул — подразделение за подразделением боевые машины добавляли свое рычание к общему хору.
Вместе с тысячей Имперских Кулаков он стоял в шеренге у подножия Помоста. Рядом выстроилась сотня его Храмовников; крестоносные сюрко развевались на ветру, который трепал знамена над головами. Следующими красовались подразделения хускарлов, затем — терминаторы штурмовых батальонов Камнедробителей и выставившие перед собой щиты элитные воины штурмовых подразделений Ранна. За ними ждали силы девяти легионов Космодесанта — почётная гвардия каждого из присутствующих примархов, избранная стоять перед Самим Императором и Его сыновьями, а также во главе последующего за церемонией парада.
С края Помоста начали падать золотые лепестки. Из горловин серебряных горнов, каждый размером с гаубицу, вырвались фанфары; дыхание огромных компрессоров подпитывало звенящие ноты, их торжественный грохот опускался вниз по мраморной горе. Затем один за другим на балконе появились примархи. Хотя все они находились на высоте сотен метров над землёй, каждый из сыновей Императора сиял собственным светом, притягивая к себе внимание подобно путеводным звёздам, вокруг которых, казалось, изгибались сами небеса.
Лоргар смиренно стоял на коленях; с безмятежным лицом он глядел сверху вниз на собравшиеся воинства. За плечом Сангвиния блистал Фулгрим — словно герой древних мифов и ангел прежнего рая сошли с небес на землю. Затем Хан и Ангрон — свирепость и непокорность эхом отдавались между ними, точно гром, звенящий меж двумя скалами. Присутствие Магнуса, меднокожего гиганта, ощущалось подобно молнии, застывшей в миг удара. Мортарион — тень, вырезанная в сиянии его братьев. Следом сверкал золотом Рогал Дорн. Он шёл на шаг впереди Гора с накинутой поверх его жемчужно-белого доспеха волчьей шкурой; лицо у повелителя Лунных Волков было напряжённым. Оба полубога шагали в гармонии, будто их движения в этот момент синхронизировались ради единой цели: оба непреклонные, безжалостные, неимоверно сильные — сияние и мощь Империума, отлитые из металла и вырезанные из плоти.
Сигизмунд почувствовал, как дыхание замерло в груди, а сердца забились в такт фанфарам. Он чувствовал себя одновременно и умалённым, и возвышенным; в этот момент он осознал себя частью чего-то большего, нежели он-прежний, — чего-то реального и вечного. Он поднёс кулак к груди и услышал эхо отклика девяти тысяч глоток, когда легионеры перед Помостом отдали честь своим отцам.
И вот в поле зрения появилась последняя фигура. Девять примархов обернулись одновременно, хотя до этого момента каждый был занят собственными делами. Поле зрения Сигизмунда заполнил этот единственный силуэт: золото, свет, пламя и тень, молния и шторм, рождающееся светило, заставляющее тускнеть звёзды примархов. Все звуки и ощущения отошли на задний план, всё стало подвластно времени, что текло из сияющего золотом источника. Сигизмунд стоял на коленях. Мир стоял на коленях. Рёв горнов сменился тишиной. Он не ощущал ничего, кроме ветра, несущего пыль на его доспехи.
Он вспомнил момент, когда легионеры только начали собираться у Помоста, а воины почетной стражи — выстраиваться вокруг. Послышался возглас; он обернулся и увидел воина в жемчужно-белых доспехах. На наплечнике легионера красовался символ чёрного волка, сомкнувшего челюсти на серебряном полумесяце, а плюмажный шлем он держал под мышкой. Храмовники резко развернулись, инстинктивно обнажив мечи.
— Первый капитан! Я требую разговора! — Под серыми глазами космодесантника растянулась улыбка.
Сигизмунд подал знак своим воинам и покачал головой. Мечи Храмовников скользнули обратно в ножны.
— Достопочтенный капитан Сеян! — поприветствовал его Сигизмунд. Они пожали руки и обнялись, отчего Сеян улыбнулся ещё шире. — Рад тебя видеть, брат.
— А ты совсем не постарел с нашей последней встречи — выглядишь ещё смертоноснее, — усмехнулся Сеян, делая вид, что разглядывает Сигизмунда. — Вот я с каждым часом всё больше ощущаю возраст. Тело, чувствую, стареет, реакция притормаживается.
