Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
– Ох, хороша наливка, – сделав несколько глотков, отер губы хозяин дома. – Ну, так сказывай, как жизнь складывается? Из Заволочья, помнится, о сечах и бунтах уж давно известий не было. Как только Казань утихомирили, так и воевать там некому стало.
– Служба моя, княже, в том состоит, чтобы тихим и незаметным быть, – ответил боярин Леонтьев. – Да вот напасть, заметил все же кто-то. Намедни перехватили меня с холопами в Пошехонье да святыню выдать потребовали. Людей двух побили, одного вовсе до смерти.
– Каких будут? – посерьезнел князь.
– Трудно мертвых спрашивать, – попытался повернуть к нему голову Басарга, но подушки расползлись, и он опрокинулся на спину. Хорошо хоть вином не облился. – Одного почти взяли, да и тот отравился!
– Не кричи, и так слышу, – мрачно попросил Михайло Воротынский. – Коли травятся, то, стало быть, схизматики. Нехорошо сие… Государь что ответил?
– Не пустили меня к нему. Худороден, сказывают, самому царю кланяться. – Басарга снова занял устойчивое положение и торопливо осушил кубок, пока еще что-нибудь не приключилось.
– Плохо… Завтра при дворе буду, Иоанну Васильевичу о сем поведаю. Ты же себя береги! Особливо сторонись славного витязя Андрея Басманова, храбреца и воеводы хитроумного.
– Коли славен он так, княже, чего же его бояться? – не понял подьячий.
– Храбр он больно, боярин, – посетовал князь. – Ничего не боится. Ни копий ливонских, ни пушек османских, ни топора и плахи русских.
– Нешто заговор боярин Андрей затеял? – насторожился Басарга.
– Прямо не знаю, как сказать, сынок мой самоназванный, – опять потянулся за кубком князь. – Замыслил он, вижу, мир перевернуть и под себя его переделать. Но царю предан всемерно, о сем не беспокойся.
– Коли Иоанну Васильевичу ничего не грозит, чего опасаться?
– Возвыситься хочет Андрейка, – поджал губы Михайло Воротынский. – Превыше родов древних встать. Сам он, известно, из худородных. Токмо за храбрость и удаль да за сметку воеводскую возвышен. Ему бы славе радоваться да наградами гордиться – ему же мало. Желает при престоле слугою первым утвердиться. И прочих удачливых бояр на то подбивает. На выю Рюриковичам встать желает, отвагою простою родовитость перешагнуть.
– Так сия преданность, может статься, токмо на пользу Руси нашей окажется? – тщательно подбирая слова, спросил Басарга. – Он же служит, а не предает?
– Коли служба – то на пользу, коли вражда – то разрухой и погибелью окажется, – вздохнул Воротынский. – Сказываю я, развести худородных и родовитых надобно подалее! Коли умен и смел боярин, так отправь его к стрельцам воеводой, что и вовсе из простолюдин собраны. Рать же кованая пусть токмо князьям под руку встает. И боярам слава, и князьям с ними о местах рядиться негде. Коли обучен хорошо, так и в приказ отправь его в Поместный. А князьям пусть Разрядные да Дворцовые отойдут. Так оно и Руси польза, и боярам выслуга, и князьям спорить не о чем. Но ведь Басманову мало рядом стать, он выше князей забраться пытается!
– Иоанн Васильевич мудр не по годам. Он смуты не дозволит.
– Крепится государь, – согласился князь. – Андрей Басманов в одно ухо ему нашептывает, Иван Мстиславский[26]– в другое, он же середину держит. Но, не дай боже, качнется то равновесие. Рюриковичи князья знатные и земельные, каждый за собой не одну сотню детей боярских на поле ратное приводит. Коли захотим своей волей выскочку наказать, то двадцать тысяч стрельцов, мимо обычая царем для себя созданных, нас не остановят.
Басарга прикусил губу. Он как-то запамятовал в дружеском разговоре, что Михайло Воротынский и сам из рода Рюриковичей происходит, из черниговской ветви. А стало быть, случись замятня, исполченные князем Михайлой многие сотни бояр встанут по другую сторону от стрелецких ратей. И дружба крепкая с боярином Басмановым Воротынского отнюдь не смутит.
– Странно выходит, когда витязи, токмо о величии Руси и помышляющие, супротив друг друга войну готовы начать, – с грустью отметил подьячий.
– Бог даст, обойдется, – допил князь вино. – Ты же помни, что предназначение твое определено свыше и в свары мирские не встревай. Хватит с тебя и схизматиков тайных, их опасайся.
– Да, княже, – не стал спорить Басарга.
– Ну, тогда наливай! – махнул рукой хозяин дома. – Чтобы единства в нас завсегда больше было, нежели вражды.
От князя Михайлы Басарга ушел только после того, как тот уснул, и ушел весьма веселый. Дома обнялся с побратимами, выпил с ними по кружке пива, поднялся наверх и упал в постель.
Проснулся он около полудня – за слюдяным окном было уже светло. Это означало, что спешить в Кремль поздно. Коли вчера с князем не сговорился, то искать его теперь в многочисленных палатах, коридорах, горницах и светелках обширных царских хоро́м бесполезно. Раз с утра у крыльца не встретил – значит, день пропал.
Неторопливо одевшись, боярин Леонтьев спустился вниз и остановился на нижних ступенях лестницы, услышав шум: веселые разговоры, громкое чавканье, бульканье напитков, ощутив запахи копченостей, свежего хлеба, кислой капусты. Побратимы пировали, не дожидаясь его пробуждения.
– Интересно, в честь чего так разгулялись? – негромко спросил сам себя Басарга, каким-то внутренним чутьем догадываясь об ответе. Еще несколько шагов…
Ну да, именно так оно и было.
– О, друг мой, как я рад тебя видеть! – раскинул за столом руки боярин в распахнутой богатой шубе, из-под которой проглядывала ферязь. Темно-малиновая, с двумя рядами самоцветов на груди. И наверняка шелковыми кисточками на плечах. Гость совсем не изменился после их прошлой встречи: суровое лицо без единой морщины, упругий, как тетива лука, голос, темная курчавая бородка, подстриженная ровным полукругом, длинный тонкий нос, узкие скулы. Сильный, стройный, уверенный в себе, красивый и ухоженный… как туркестанский жеребец.
– Здрав будь, боярин Андрей! – натянуто улыбнулся гостю Басарга. Пришел бы витязь храбрый вчера – обрадовался бы ему со всей искренностью. А ныне и не знал, как поступать. – Аккурат вчера с князем Михайлом Ивановичем о тебе вспоминали.
– То-то икалось ввечеру изрядно, – расхохотался Андрей Басманов. – Как княже? Здоров ли? Нет ли забот, в коих подсобить можем?
– Здоров и весел князь Воротынский. Чего и нам желает.
– Это хорошо. За здоровье князя Михайлы и выпить не грех!
От такого тоста отказаться было нельзя. Подьячий спустился к столу, взял налитую ему Ильей Булданиным кружку:
– За князя! – В кружке был мед, густой и сладкий. Поморщившись, Басарга присел к столу, взял вертел с рябчиками, стал обсасывать крохотные, как вязальные спицы, лапки. Через минуту его терпение лопнуло. Рябчики – это угощение для сытых. Чтобы ими наесться, весь день потратить нужно. Посему боярин выдернул нож, оттяпал себе на хлеб шматок буженины, а сбоку добавил тушенной в густом соусе убоины из лотка.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
