– Значит, вам это нравится? – с раздражением спросил Саня. – Слабые люди никуда не делись. Они приехали, бросили обглоданную кость и заставили вас за нее драться. Это будет честный бой? Может быть. Но среди вас победителей не будет. Победители всегда они.
– Кто ты такой? – возмутился Цзы. – Ты ничего не знаешь. Даже имени своего не назвал, а топчешься по нашей вере и ругаешь наши законы. Если там так хорошо, почему ты оказался здесь? Видел я таких. Ты враг. И хорошо, что тебя скоро убьют. Я, мы все здесь патриоты Римской империи.
– Не все, – отозвался один из гладиаторов, имени которого Цзы не знал.
– А-а-а… Заговорил, – щурясь, произнес Цзы и посмотрел на Саню. – В первый раз за год. Его мнение ничто. Он убил всего семерых. Они и сами отошли бы. Его никто не уважает. Скоро его посадят на слона или выставят в десятку, и этого труса бесславно затопчет конница. Колизей – наша родина! – продолжил он, повышая голос. – Наша великая столица! Я здесь четыре года. Когда я убил Нигерийского Потрошителя, ко мне привели женщину. У меня родилась дочь. О ней заботятся. Это двадцатая дочь Колизея. Мы готовы драться за наш мир и за наших детей.
– Хорошо устроился, – сказал Саня. – А как насчет тех внизу?
– Может быть, они станут частью этого мира. Патриотами этой маленькой, но честной страны. Им придется много работать над собой. А с такими мыслями, как у тебя, – умрут сразу. Надо упражняться. Надо верить в то, что делаешь. Надо знать историю этого государства. Как выстраивались стены Колизея. Как власти хотели отнять остров у императора Метхума Справедливого. Как остров добился своей независимости. Как мы, наконец, стали свободными.
Саня больше не хотел с ним спорить. Он подошел к окну. Подобно Цзы подтянулся на решетке и увидел часть арены. Все те же раздетые до пояса индусы складывали в повозку штабелями мертвых гладиаторов и их конечности.
– А индусы не дерутся? – спросил он.
– Нет, – ответил один из молчаливых сокамерников. – Метхум жалеет своих. Они не умирают на арене. Они просто рабы.
– Вы деретесь в масках?
– Мы – да, – ответил он. – Тебя выпустят без маски. Тебя не нужно прятать. На моей памяти ты третий европеец. Из тебя будут делать Брита. На тебя наденут парик, дадут топор с широким лезвием и тяжелый деревянный щит. Это не очень удобно. Если сможешь, отними меч у того, кто пойдет с тобой в паре, или забери у мертвого. Только не бери с длинной ручкой, они тупые и скользкие.
С невероятной скоростью индусы принялись возводить в центре арены деревянную крепость: невысокий забор, несколько сараев, башни для лучников и копьеметателей. Посреди этого непрочного укрытия оставили повозку с оружием. После того как три раза пробил гонг, индусы поспешили удалиться. Из ворот, обгоняя друг друга, выбежали длинноволосые люди в лохмотьях и уродливых масках. Они кинулись к повозке и принялись выкидывать из нее луки и колчаны со стрелами. Каждый хотел взять себе меч или секиру. Люди дрались из-за оружия. Те, кому удавалось добыть что-нибудь поприличнее, прятались в наспех сооруженных сараях и башнях. Здесь можно было переждать первую волну атаки. Внутри сооружений тоже была давка: места всем не хватало. Бывалые бойцы держались у выхода. Они знали, когда вокруг крепости закружат колесницы и лучники будут сыпать на стены огненные стрелы, многие пожалеют о том, что не остались снаружи.
В очередной раз взревела толпа, пасть ворот открылась, и на арену выкатили колесницы. Воины в золоченых латах кричали: «За Рим!» и сотрясали над головами сверкающими мечами. На колесницах вспыхнули факелы, и мощные, обтянутые легкой кольчугой кони понеслись по кругу.
Толпа ликовала, приветствуя своих героев. А с самого высокого балкона, окруженный свитой советников и телохранителей, в подчеркивающих всю его мужественность доспехах, приветствовал воинов величайший из императоров Метхум Справедливый. По правую руку от него сидел чемпион игр, бывший гладиатор, а ныне старший надзиратель и тренер Иссая Бешеный. По левую – старший сын Метхума, патриот и лучший оратор империи Громогласный Шакир. Его слова доносились во все уголки острова, за его красным плащом и огненным гребнем на шлеме следили со всех балконов Колизея.
– Братья и сестры, мы здесь потому, что нет сил терпеть! – обращался он к толпе. – Нас превращают в покорных бесправных недолюдей! Из нас делают рабов! Но разве мы рабы?!
… пасть ворот открылась, и на арену выкатили колесницы. Воины в золоченых латах кричали:
«За Рим!» и сотрясали над головами сверкающими мечами.
– Не-е-ет! – отвечала толпа.
– Мы хотим справедливости?! Мы готовы вернуть свободу себе и своим детям?!
– Да-а-а!
– Мы хотим справедливости?! Мы готовы отстоять завоевания наших отцов?!
– Да-а-а!
– Чего мы хотим?!
– Справедливости!
– Чего мы хотим?! – повторил он громче.
– Справедливости! – ревом ответила толпа.
– Они избежали наказания! С помощью подкупа и шантажа, из-за трусости и лицемерия чиновников, из-за несостоятельности навязанных нам законов эти звери остались на свободе! – он указал рукой на людей, прячущихся за стенами крепости. – Убийцы и насильники, воры и извращенцы, наркодилеры и педофилы наводнили улицы городов, заполонили радио– и телеэфир. Они стали хозяевами нашей жизни! Из-за них наши дети становятся наркоманами и самоубийцами! Из-за них мы опускаем руки и, стоя на коленях, в слезах просим у Бога справедливости! Из-за них сильным мужчинам порой стыдно смотреть в глаза своим женам и дочерям! Только ненавистью и жаждой разрушения живут они! Без страха и угрызений совести травят нас, попирают наши идеалы! Мы будем терпеть дальше?!
– Не-е-ет!
– Кто-то готов терпеть дальше?!
– Не-е-ет!
– Со всего света мы собрали их! Они здесь, потому что мы хотим суда! Мы хотим справедливого суда.
Там – женщина, в пьяном угаре искромсавшая всю свою семью! Там – покалечивший тридцать девушек насильник! Там – члены бандитского клана, держащего в страхе кварталы и целые города. Они были и остались варварами, а усмирять варваров – работа римлян! Сегодня у наших чемпионов будет много работы!
– Да-а!
– Братья, тихая река нашего терпения иссякла! Так пускай варвары тонут в бушующем океане нашего гнева! Смерть варварам!
– Сме-е-рть!.. Сме-е-рть!.. Сме-е-рть!.. – волна не стихающих криков несколько раз прокатилась по трибунам. Кричали, угрожающе размахивая руками, облаченные в белые тоги немощные старцы, визжали, оголяя груди, их полнокровные молодые любовницы, орали жаждущие зрелищ банкиры и политики, держатели акций строительных компаний и нефтяных вышек, кинопродюсеры, владельцы сверхприбыльных ломбардов, поднявшиеся с низов ростовщики и только начавшие проматывать семейное состояние мажоры. Восторженно голосили обслуживающие гостей проститутки, скрытые в толпе охранники и юноши педерасты, разносящие по рядам кокаин и спиртное. Где-то в нижних рядах, опираясь на костыли, протирая воспаленные, мутные от водки глаза, кричал Вадим. На секунду вытащив руки из-под юбки проститутки гермафродита, затряс кулаками и заголосил его верный друг Николя. В истошном многоголосье растворился вопль Тамарки. Битва началась! Наматывая круги вокруг крепости, лучники с колесниц поливали осажденных дождем из огненных стрел. Сраженные защитники падали с башен, а их места занимали новые. Варвары отстреливались, но их стрелы не пробивали конских кольчуг, отскакивая от толстых гладиаторских доспехов.
