Мысль о том, что кто-то извне наблюдал за нами, смотрел, как мы мечемся взад-вперед, убиваем, морим друг друга голодом, когда вокруг достаточно пищи для всех, и отравляем природу, кого угодно могла выбить из колеи.
«Это точно», — прошептал голос у меня в голове. Страх ледяным обручем сжал мне сердце. Неужели я все-таки схожу с ума? Что со мной творится?
«Кто это?» — подумал я. «Брось, Дункан, — разве ты не узнаешь меня?»
Глава восемнадцатая
ПРОСТРАНСТВУ ВОПРЕКИ
«Питер? — в немом удивлении подумал я. — Питер Томпсон?»
«А кто же еще? Подожди, дай-ка я кое-что налажу…»
«Где ты?»
«Тс-сс! Подожди».
Я сгорал от любопытства, но терпеливо ждал.
«Ага, вот так будет лучше!» На этот раз я действительно услышал его голос, и это не было похоже на чтение мыслей. Но что гораздо удивительнее — я мог видеть образ Питера в своем сознании! Те же самые темные, коротко стриженные волосы, худое лицо, большие глаза. Правда, чего-то не хватало.
«Где твои очки?»
«Они мне больше не нужны, — с улыбкой ответил Питер. — Мне подправили зрение уже на второй день».
«Но где же ты?»
«В космосе, глупый. Где же еще ты ожидал меня найти? Если бы ты знал, какая здесь красотища! Звезды… в общем, словами не опишешь. И красиво, и страшно немножко. Здесь творятся большие дела, и Земля имеет к этому самое прямое отношение. Мы с тобой имеем к этому самое прямое отношение!»
«Что ты имеешь в виду?»
«Межпланетный Совет — это что-то вроде всегалактической Организации Объединенных Наций — пытается решить, как быть с нами. Похоже, мы попали в крупный переплет. Судя по тому, что я слышал от Броксхольма…»
«Подожди, — подумал я. — Расскажи мне о Броксхольме. Он хорошо к тебе относится?»
«Он добрый, хотя и немного странный, — ответил Питер. — Иногда я не могу понять, что с ним происходит. Но слушай — сначала о самом главном. Не знаю, сколько я смогу здесь оставаться, но обязательно передай людям все, что услышишь. Между пришельцами разгорелись жаркие споры о судьбе землян. Это уже не шайка Броксхольма — речь идет о существах с сотен разных планет. Насколько я смог понять, они выработали четыре главных подхода к решению проблемы. Одни предлагают установить контроль над Землей, другие советуют оставить нас в покое, третьи хотят стереть планету в порошок, а четвертые собираются установить космическую блокаду».
«Что?»
Питер мрачно кивнул.
«Они утверждают, что это необходимо ради блага остальной части Галактики. Похоже, они считают нас очень опасными ребятами, Дункан».
«Не понимаю».
«Только не проси меня объяснить, как работают мозги у пришельцев, — раздраженно буркнул Питер. — Как я понял, они считают нас ненормальными в двух отношениях. Во-первых, их не устраивает наше поведение, поэтому они посылают на Землю разведчиков вроде Броксхольма, изучающих образ наших мыслей и поступков».
«Выходит, Броксхольма можно назвать космическим антропологом, изучающим все человечество, словно какое-то первобытное племя?»
«Можно сказать и так. Во-вторых, их интересует, насколько вырастет наша мощь, если мы когда-нибудь объединимся и начнем работать вместе. Броксхольм явно завидует; он то и дело повторяет, что человеческий мозг — самое плохо используемое орудие во Вселенной. Видишь ли, они боятся, что если мы научимся использовать свой интеллект на всю катушку прежде, чем станем цивилизованными людьми…»
«Но мы цивилизованные люди!»
«Только не по их представлениям. Как бы то ни было, они напуганы, и… ого! Кто-то идет сюда. Мне пора, Дункан».
«Подожди!»
Но он исчез, оставив меня парить в силовом поле и обдумывать его слова. Я знал, что предубеждение пришельцев перед человечеством было хотя бы частично оправданным. Мой собственный возросший интеллект доказал мне, что мы обладаем возможностями вести себя гораздо разумнее, чем сейчас. Я начал понимать, что все когда-либо услышанное или увиденное мною хранилось в моем мозгу — поэтому-то я и знал такие слова, как «синапс» или «антрополог». Они не появились из ничего; я уже слышал их в прошлом. Они хранились в моем сознании, но, не воспользовавшись усилителем умственных способностей, я почему-то не мог добраться до них. Может быть, мы все одинаковы — люди, до краев наполненные неиспользуемой информацией? Неужели мы похожи на компьютеры с неисправной системной областью, не позволяющей добраться до данных, записанных в электронных ячейках памяти?
Второй вопрос был еще более пугающим. Что мы сделаем со своими знаниями, если когда-нибудь сможем освободить их? Направим ли мы их себе на благо или будем заниматься прежними делами, только гораздо быстрее? Например, сможем ли мы спасти дождевые леса Амазонии или изобретем новые, еще более усовершенствованные способы их уничтожения?
Время ничего не значит для человека, заключенного в силовое поле. Не знаю, как долго я парил там, размышляя над словами Питера, пока не вернулась Криблим. Могло пройти два часа или две недели — хотя второе было более вероятным, ведь она очень торопилась.
— Ну что ж, Дункан, — весело сказала она — Пора тебе отплатить мне за свой возросший интеллект. Давай посмотрим, сможем ли мы заставить работать эту коммуникационную систему.
На мгновение я испугался, что она прочла мои мысли и узнала о моем разговоре с Питером, но как выяснилось, она была слишком занята своими приготовлениями и не отвлекалась на меня.
Она села на пол… Хотя это, пожалуй, не совсем точно. Скорее, она укоротила свои ноги или втянула их в себя. Так или иначе, стул ей не понадобился. Укоротившись, она поставила между ног маленькую коробочку и начала возиться с кнопками на ее передней панели.
Я ощутил знакомое покалывание под черепной коробкой. Криблим подняла голову.
— Тебе не больно? — спросила она.
«Мне страшно», — подумал я.
— Большинство новых ощущений вызывают страх, — заметила она, взмахнув своим носом-хоботом. — Ты привыкнешь… Ага, вот оно! Я добилась контакта!
Она перестала обращать на меня внимание и склонилась над коммуникационным устройством. Ее нос сворачивался и разворачивался; она хмурилась и что-то неразборчиво бормотала. Мне казалось жутко несправедливым, что через мой мозг передают какие-то сообщения, которые я даже не могу слышать.
Через некоторое время Криблим захлопнула коробочку и встала — то есть ее ноги появились оттуда, куда они исчезли раньше.
«Что это
