как подступиться к Насте и что делать дальше.
Раньше я бы однозначно плюнул и двинулся на поиски более доступного тела. Но с недавних пор понял, что мне не нужна другая, более удобная. Я нуждаюсь в этой мстительной невыносимой кукле. Сексуальной, нежной, восхитительной в своем неистовстве. Она любила также ярко, как и ненавидела. Сложно даже представить, что она там себе придумала и к каким выводам пришла.
Но несмотря на это я действительно по уши влип. Стоит уже признать, что впервые в жизни влюбился, если готов терпеть и прощать такое к себе отношение.
Я переставил ногу и что-то зашуршало. Посмотрел на пол и увидел пакет, по всей видимости забытый Настей. Внутри оказалась новая блузка с этикеткой. Люксовая вещь для люксовой девочки.
— Олег, я поднимусь ненадолго.
— Хорошо, Матвей Тимурович.
Вышел из машины и полной грудью вдохнул прохладный вечерний воздух. Зашёл в подъезд, поднялся на Настин этаж и позвонил в её квартиру. Несколько минут спустя громко постучал. Если Настя думает, что я так просто сдамся, то не тут-то было.
В это время открылась дверь напротив.
— Антонина Гавриловна? Добрый вечер! — поздоровался со старушкой.
— Ой, Матвей, это ты? А я услышала какой-то шум и вышла посмотреть.
Ну надо же, какая смелая! В наше время немного таких осталось. Похоже любопытство в этой женщине убивает весь страх перед неприятностями.
— Не открывает? — кивнула она на дверь. — Поссорились?
— Есть такое, — с неохотой признался я. Появление соседки не способствовало долгой осаде.
— Ну ничего, милые бранятся только тешатся. Позвони ещё раз. — милостиво разрешила старушка.
Только я поднес руку к звонку, как дверь распахнулась.
— Етишкина жизнь! — воскликнула Антонина Гавриловна и всплеснула руками. — Ой, бядааа…
— Ага, она самая. — подтвердил я, глядя на Настю, застывшую посреди коридора.
Глава 24, в которой Настя едет в гости
— Да вы шутите… — я шокировано озиралась по сторонам, не узнавая собственную квартиру. Живописные мокрые подтеки на стенах, с тут и там отклеивающимися обоями, тоскливо свисающими над головой, лужа величиной с небольшое озеро в коридоре и непрекращающаяся капель с потолка…
Этот день меня доканает! Я чувствовала, как уходят последние силы на то чтобы не разреветься.
Не знаю, сколько бы я еще так стояла, «любуясь» масштабами локальной катастрофы, если бы не настойчивый звонок в дверь, заставивший меня очнуться.
Вот же черт! Меня затопили!
Вместо того, чтобы кинуться к двери, я направилась в противоположную сторону — в свою комнату, с призрачной надеждой спасти хоть что-то. Но тщетно. Дела там обстояли еще хуже, чем в прихожей.
Звонок в дверь прекратился, зато послышался не менее настойчивый стук.
Около минуты я размышляла, стоит ли вообще открывать дверь, прекрасно понимая, кто за ней скрывается. Но рациональная часть меня все же победила.
— Етишкина жизнь! — послышался голос Антонины Гавриловны. — Ой, бядааа…
— Ага, она самая. — подтвердил Матвей.
— Меня затопили. — сообщила я очевидный факт, разводя руками и показывая масштаб трагедии.
— Вот ироды! Итак спасу от них нет, а теперь еще и это! — разорялась соседка. — Ну я им устрою!…
— Так. Давайте все успокоимся. — с решительной твердостью в голосе произнес Матвей. — Настя, возьми все необходимое, если есть, конечно, что брать. — я отрицательно помахала головой. — Ясно. Тогда давай сюда ключи и спускайся вниз, я сейчас тебя догоню. — он сгреб меня в охапку одной рукой, заботливо подталкивая в нужном направлении, а второй стал искать что-то в своем телефоне.
Возможно, я должна была возмутиться, гордо продефилировав в квартиру Антонины Гавриловны. Но, во-первых, меня к себе никто не звал, а во-вторых, усталость и отчаянное желание довериться чьим-то уверенным решениям, были настолько сильными, что я без лишних споров просто спустилась вниз.
Выйдя из подъезда, я остановилась и закрыла на мгновение глаза, вечерняя прохлада приятно освежала лицо и, несмотря на события сегодняшнего вечера, на душе отчего-то стало спокойно и легко.
Открыв глаза, я увидела Олега, водителя Алексеева. Он стоял возле огромной черной машины и усиленно делал вид, что не смотрит в мою сторону. Однако язык тела свидетельствовал об обратном. И как только раньше я могла принимать его за простого таксиста? Подтянутый и собранный, всегда в рубашке и брюках, подчеркнуто вежливый. Наверное, просто не обращала внимания на детали…
Олег галантно открыл передо мной дверь, как только я подошла к машине. Замешкавшись лишь на секунду, я обхватила себя руками и нырнула в тёплый уютный салон. Он сел на водительское сиденье, проследовав моему примеру. Покрутил что-то на панели приборной доске и стало еще немного теплее.
— А вы давно работаете у Матвея? — спросила я, не сдержав любопытства.
— Да. — лаконично ответил Олег, не удивившись моему вопросу.
— Какой он?
Олег пожал плечами:
— Требовательный и щепетильный к мелочам, но надежный и справедливый.
И прежде чем я что-то успела ответить, Олег выскочил из машины навстречу своему работодателю. Но его слова очень зацепили меня. Прежде всего потому, что говорил он абсолютно искренне. В этом у меня не было сомнений.
— Ну что, все косточки успели мне перемыть? — Матвей шутливо приподнял бровь, плюхнувшись на сиденье рядом со мной. — Очень надеюсь, что Олег включил мужскую солидарность и не стал раскрывать самые постыдные мои секреты.
— Даже не сомневайтесь, Матвей Тимурович. — усмехнулся Олег, выруливая из моего двора.
— А такие еще остались? — по инерции съязвила я, отстраненно наблюдая в окно за сменой пейзажа.
— Тех, о которых бы тебе стоило беспокоиться — нет. — серьезно заверил меня Алексеев, взяв за руку и нежно погладив ее большим пальцем.
Я словно под гипнозом проследила взглядом за этим жестом. Он был настолько личным, что по уровню интимности мог легко соревноваться даже с сексом…
— Куда мы едем? — перевела я тему.
— Ко мне домой. — ответил Матвей, сжав мою руку чуть крепче, словно я могла выскочить на ходу из машины, услышав его ответ. Но я всего лишь спокойно кивнула и откинувшись головой на спинку сиденья, уставилась обратно в окно.
Из дрёмы меня вывел строгий голос Матвея, разговаривающего по телефону.
— Так вот и выясните это. Разве не за это я плачу вам деньги? — говорил он таким холодным тоном, что мурашки невольно
