Книга Рота стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл

Под ногами Шарпа кто-то лежал. Стрелок посмотрел вниз. Новый прапорщик. Как его? Шарп не мог вспомнить, а мальчишка погиб, и понапрасну!

Харпер тянул Шарпа вниз, за деревья, другой рукой тащил Мэтьюза. Шарп шатался, боль отдавалась в ноге, на глаза наворачивались слезы. Это поражение, полное, постыдное. Погиб юноша, который мог бы жить, и все потому, что Шарпу вздумалось доказать: он не мальчик на посылках и не надсмотрщик за багажом. Шарпу думалось, что некий злой рок вздумал уничтожить его, лишить его гордости, достоинства, надежды; и в насмешку, довершая поражение, показал нечто, ради чего стоит жить. Тереза наверняка слышала взрыв, и сейчас она укачивает его дитя. Но Шарп, ковыляя в ночи, чувствовал, что никогда не увидит ребенка. Никогда. Бадахос убьет его, как убил паренька, как уничтожил все, ради чего Шарп трудился и боролся девятнадцать военных лет.

– Тупые скоты! – Из тьмы появился Хейксвилл, его голос казался кваканьем тысячи озерных лягушек. Он скалился и тыкал в Харпера кулаком. – Безмозглая ирландская свинья! Живее! – Он нес под мышкой тяжелое ружье, и Харпер учуял пороховую гарь. Из семистволки стреляли, а Харперу смутно помнилось, что Шарпа подстрелили из русла.

Харпер обернулся к Хейксвиллу, но сержант уже исчез в ночи. Шарп, истекая кровью, поскользнулся, и ирландцу пришлось подхватить его и потащить вверх по склону.

И тут грянуло. Все бадахосские церковные колокола трезвонили во тьме, и на секунду Харперу подумалось, что горожане празднуют провал ночной вылазки. Потом он вспомнил. Наступила полночь, и уже воскресенье, Светлое пасхальное воскресенье; колокола звонят в честь величайшего чуда. Харпер прислушался к нестройному перезвону и дал себе самый нехристианский обет. Он убьет человека, который пытался убить Шарпа. Пусть это будет последнее, что он совершит в жизни, но он убьет человека, которого нельзя убить. Убьет насмерть.

Глава девятнадцатая

– Не дергайтесь, – сказал доктор не столько Шарпу, который и не шевелился, сколько по привычке себе под нос: он всегда говорил эти слова перед операцией.

Доктор повертел в руках щуп и вытер его фартуком, прежде чем аккуратно ввести в рану у Шарпа на бедре.

– Вас серьезно ранило, мистер Шарп.

– Да, сэр, – прошипел Шарп сквозь зубы.

Ему казалось, что змея терзает его мясо раскаленными зубами.

Доктор засопел, нажал на щуп.

– Ага! Великолепно! Великолепно! – (Из раны хлестала кровь.) – Нашел! – Он надавил на пулю щупом.

– Господи!

– Молитва помогает, – машинально заметил доктор и выпрямился, оставив инструмент в ране. – Вы счастливчик, мистер Шарп.

– Счастливчик, сэр? – (Боль полыхала от лодыжки до паха.)

– Счастливчик. – Доктор взял стакан с кларетом, который постоянно наполнял санитар, и посмотрел на щуп. – Извлечь или не извлечь, – вот в чем вопрос. Мистер Шарп, вы вроде крепкий малый?

– Да, сэр, – простонал Шарп.

Доктор шмыгнул носом. С тех пор как пороли Харпера, насморк так и не прошел.

– Пулю можно оставить, мистер Шарп, но я думаю, не стоит. Вам повезло, она сидит неглубоко. Видимо, ударила на излете. – Доктор выбрал длинный тонкий пинцет, осмотрел рифленые концы, нашел соринку, плюнул на инструмент и насухо вытер рукавом. – Ну! Не дергайтесь, думайте об Англии!

Он ввел пинцет в рану, вдоль щупа, и Шарп зашипел проклятия. Доктор, не обращая внимания, продвигал пинцет, потом сильно сжал ручки.

– Великолепно! Еще минуточку!

Он повернул пинцет, и боль оглушила Шарпа. Врач вытащил щипцы и бросил вместе с зажатой пулей на стол позади себя.

– Великолепно! Эх, не было меня рядом с Нельсоном!.. Отлично. Перевяжи его, Харви.

– Да, сэр. – Санитар выпустил лодыжки Шарпа и стал рыться на столе, выбирая чистые бинты.

Доктор взял щипцы и ополоснул пулю от крови в чашке с бесцветной жидкостью.

– Ага! – Он показал пулю. – Пистолетная. Понятно, почему вошла неглубоко. Видимо, стреляли издалека. Хотите взять себе?

Шарп кивнул и протянул руку. Пуля была не ружейная. Серый шарик, всего полдюйма в поперечнике. Шарп вспомнил желтую сплющенную вспышку. Семистволка стреляет полудюймовыми пулями.

– Доктор…

– Да?

– Другая рана. Пуля по-прежнему в ней?

– Нет. – Доктор вытирал руки о заскорузлый от крови фартук, в его профессии это был показатель опыта. – Прошла навылет, только кожу порвала. – Он подал Шарпу стакан с бренди.

Шарп выпил и снова откинулся на столе, предоставив санитару промыть и перевязать рану. Стрелок не сказать что сильно злился на Хейксвилла, пытавшегося его убить; он просто удивлялся и радовался, что остался жив. Держи он в руках заряженное ружье и попадись ему на глаза Хейксвилл, он бы, наверное, без колебаний отправил сержанта на тот свет.

– Который час, сэр?

– Рассвет, Шарп, рассвет. Пасхальный рассвет, когда всем положено ликовать. – Врач громко чихнул. – Не напрягайтесь.

– Да, сэр. – Шарп спустил ноги со стола, натянул кавалерийские рейтузы. С внутренней стороны бедра на подшитой к штанам коже виднелась аккуратная дырочка от пули.

Доктор взглянул на дырочку и рассмеялся:

– Тремя дюймами выше, и вы оказались бы последним в роду.

– Да, сэр. – Очень смешно. Шарп попробовал ступить на ногу, понял, что устоит. – Спасибо, сэр.

– Не за что, Шарп, разве что за мое скромное умение и смиренное служение долгу. Полбутылки рома, и вы будете прыгать, как барашек. Благодарите медицинскую коллегию и ее председателя – вы видите перед собой их покорного слугу. – Доктор приподнял полог палатки. – Загляните ко мне, если потребуется отнять ногу.

– Только к вам, сэр.

Недавно отменили состояние повышенной готовности, солдаты сложили ружья в пирамиды и приступили к скудному завтраку. Пушки палили вовсю – уже не только по Тринидаду, но и по Санта-Марии, и Шарп подумал, что озеро, наверное, затянуто дымом. Чертов порох! Под дамбу его заложили слишком мало, иначе бы Шарп, Харпер и стрелки ходили сегодня в героях. А так они оказались козлами отпущения. Шарп нутром чуял грядущие неприятности. Вину за ночной провал захотят на кого-нибудь свалить.

Над городом захлебывались колокола. Шарп, прихрамывая, шел к навесу. Справа несколько испанок и португалок, солдатских жен, собирали на берегу ручья белые цветочки. Весна преобразила местность. Скоро просохнут дороги, сойдет паводок и французские войска смогут выступить в поход. Интересно, кажется это или пушки сегодня стреляют чуть чаще? Разносят город, который британцы должны взять, чтобы двинуться войной в сердце Испании? Бадахосскую канонаду должны слышать войска далеко на севере, в Алькантаре и Касересе, на востоке, в Мериде, где британские форпосты смотрят на пустую дорогу в ожидании французских колонн.

Пушки заглушали пасхальную службу, отвлекали собравшийся в соборе народ. Алтарь сверкал белой и золотой парчой, на статую Пресвятой Девы надели роскошный, расшитый каменьями наряд, но грохот взметал пыль с