я, — А меня поучать тут не надо.
— А знаешь, что я подумала, — сказала я, когда мы вернулись в комнату на Механизаторов. Вера-Лида шла впереди, с ключами, а я сзади тащила сумку с яблоками, помидорами и двухлитровой банкой малины. Решила-таки оставить ей. Сейчас не хочет, потом захочет. А в этом времени «Пятёрочек» еще не придумали, чтобы можно было в любое время суток сбегать и купить любой овощ или фрукт.
Вера-Лида отперла дверь. В лицо пахнуло несвежим бельём. Ну и вонища. Нужно будет сегодня же привезти свежий комплект.
Мы вошли в комнату. Меня аж передёрнуло. Уж насколько я привычная ко всему, но просто бесит, когда кровать мало того, что не застеленная весь день, так еще и постельное перекрученное, одеяло сбито в ком, в пятнах от еды. Помнится, Олечка тоже так любила спать.
И как в таком свинарнике можно спать? Неужели люди не любят комфорт и себя?
— Давай-ка лучше решим, что с тобой дальше делать, — продолжила я, пристроив тяжёлые сумки на столе промеж грязной посуды.
— А что со мной делать? — испугалась она и плюхнулась на разобранную постель прямо в уличной одежде.
— Ну смотри, ты уже почти вторую неделю, как из больницы, уже должна была привыкнуть, социализироваться. Ведь так?
— Ну… — протянула Вера-Лида, не отвечая ни «да», ни «нет».
— А теперь давай подумаем, как из того, что у тебя есть. Я имею в виду твоё нынешнее тело, сделать «конфетку».
— Не надо из меня делать конфетку! — моментально вскинулась Вера-Лида, — верни мне моё тело, и я буду жить нормальной жизнью!
— Не начинай. В любом случае я не представляю, как отдать его тебе! Ты вот сама можешь забрать?
Вера-Лида промолчала, опустив голову и внимательно рассматривая обгрызенные ногти (вот никогда не понимала привычку грызть ногти, особенно у взрослых женщин).
— Вот и я не могу. — продолжила я, — Даже если ты убьешь меня, то где гарантия, что сможешь занять мёртвое тело? И даже если (к примеру) мы одновременно убьем себя — то опять же нет никакой гарантии, что поменяемся телами, а не исчезнем вообще. Понимаешь?
— Понимаю, — ещё ниже склонила голову Вера-Лида.
— А раз понимаешь, то чего ты на меня всё время крысишься? Я и так делаю для тебя всё, что могу. По сути, любой другой человек в такой ситуации постарался бы от тебя избавиться, как от свидетеля.
— Ты не сделаешь этого! — испугалась Вера-Лида.
— Я не сделаю, — согласно кивнула я, — но и ты веди себя, пожалуйста, нормально. Не надо мне постоянно высказывать все эти твои упрёки и недовольства. Моей вины во всём этом нет. Я — такая же жертва обстоятельств, как и ты.
— Расскажи о своем мире, — вдруг попросила Вера-Лида.
И я внезапно остро вспомнила тот последний разговор с Валеевым. Он тоже также просил.
— Нет, Лида, — покачала головой я, — не могу. Пока не могу.
И, чтобы сменить неприятную тему, добавила:
— Давай начнём с твоей формы…
— Что не так с формой? — вскинулась Вера-Лида.
— Ну, сама посмотри, — мягко, стараясь не обидеть, ответила я, — этому телу, что тебе досталось, нужно немного похудеть.
— На диету садиться не буду! — категорически заявила она, — я люблю вкусно покушать. Это единственная теперь радость, доступная мне в жизни.
— Ну, никто же тебя не заставляет голодать, — продолжила настаивать я, — мы просто можем немного снизить количество калорий, а ещё заменить свинину на курицу, убрать хлеб, картошку и макароны.
— Макароны по-флотски и свиные котлеты я очень люблю! И сало люблю! И картошку со шкварками тоже люблю! Я не люблю только морскую капусту и кабачковую икру. Их можно заменить. Я согласна.
— Лида, но так ты точно никогда не похудеешь…
— Придумай ещё что-то, — буркнула она. — Только не такое дурацкое.
— Ещё… ну, пожалуй, тебе нужны физические нагрузки. Давай ты начнешь бегать по утрам?
— И как ты себе это представляешь? Я, как дура, буду носиться по улицам!
— Зачем по улицам? У нас рядом хороший стадион. Новый. По утрам он вообще пустой. Вполне можно там бегать.
— Это глупо! Люди смеяться будут — на старости лет тётка по городу бегает. Так меня быстро обратно в дурку вернут.
— Ну хочешь, я тоже с тобой буду бегать? — примирительно предложила я, — мне тоже не мешает скинуть пару-тройку килограмм.
— Нет, — категорически замахала головой Вера-Лида, — я терпеть не могу всю эту физкультуру. Давай ещё что-то другое придумай.
Я задумалась. Кроме этих двух основных мероприятий, все остальное даёт лишь временный эффект. Но нужно начинать хоть с чего-нибудь. Когда Вера-Лида увидит первые результаты, она сразу начнет уже сама и бегать, и соблюдать диету. Красивое тело — это так приятно.
— Тогда будешь ходить в баню. С парилкой. Через каждые три дня. Можно попробовать медовые обёртывания.
— Там жарко! — закрутила носом она, — Нет, не хочу!
— Ну, остается лишь травяные чаи пить. Детоксикацию организма провести.
— О! Чаи! — обрадовалась Вера-Лида, — чаи я люблю. Особенно с мёдом и вареньем. И пирожки твоя Римма Марковна хорошие печёт. Скажи ей, пусть со сливовым вареньем завтра напечёт. Я такие очень люблю. Чаи с пирожками хорошо пойдут.
Я вздохнула. Мда… а никто и не говорил, что будет легко. И вот как её мотивировать?
И вдруг одна светлая мысль пришла мне в голову:
— Лида! — воскликнула я, — ты же помнишь своего жениха бывшего? Витю?
— Витю? — лицо Веры-Лиды неуловимо дёрнулось, но я списала это на волнение.
— Да! Твой жених, который женился на Лариске, твоей сестре.
— А. Витя. Конечно. Витю помню. Да. Витя — мой жених.
— Хочешь, я привезу его к тебе?
— Ну… — без особого энтузиазма ответила Вера-Лида, но я списала это на то, что она смущается этого жуткого слоноподобного тела.
— Прямо завтра же поеду в Красный Маяк и привезу, — радостно сказала я, — вдруг у вас всё наладится? Во всяком случае, можно попробовать.
— Угу, — буркнула Вера-Лида флегматично.
— Ты что, как-то не рада? — напряглась я.
Вера-Лида на мгновение задумалась и потом с легкой монолизовской улыбкой произнесла:
— Ну почему не рада? Мужик — это всегда хорошо. Давно у меня мужика не было!
— Вот и прекрасно! — успокоилась я.
Не откладывая в долгий ящик, я в воскресенье прямо с утра заскочила на Механизаторов, забросила чистую постель и одежду для Веры-Лиды и отправилась в Красный Маяк, бывшее село Графское. Доехала на удивление быстро. Широкая заасфальтированная дорога устремлялась мимо поросшего плакучими ивами озеру, по обе стороны которой жались домики, домишки и избушки разной величины и степени новизны. Огороды с одной стороны, сбегали прямо к озеру, с другой стороны — к лесу. Далее свернула на знакомую вымощенную булыжниками дорогу. На пригорке виднелась капитальная двухэтажная постройка — сельсовет.
В деревне было тихо. Утренняя суета уже закончилась, обеденная дойка ещё не началась, и жители были заняты своими делами.
Наконец, мой модный автомобиль небесно-голубого цвета поравнялся с добротным кирпичным домом за новым глухим забором, выкрашенным ярко-зеленой краской, остановился. Здесь жили Лариска и Витька.
Сонную тишину деревни разорвала громко хлопнувшая дверца автомобиля.
Я вышла и мстительно улыбнулась. Мой шикарный ясно-синий брючный костюм из венгерского вельвета смотрелся еще более синим на фоне небесно-голубого автомобиля.
Из распахнутого по случаю жары окна показалась заросшее щетиной мужское лицо:
— Вы к кому? — прохрипело оно.
— Ну здравствуй, Витя, — улыбнулась я, — а я, собственно говоря, к тебе.
Витя удивлённо-восхищённо вытаращился.
Я сняла зеркальные солнцезащитные очки и улыбнулась:
— Неужели я так сильно изменилась, Витя?
— Лида? — изумлённо прохрипел Витя, — аааа… ээээ…. но Лариска пошла к твоим…
— Мне не нужна Лариска, — передёрнула плечами я, — я к тебе приехала.
— Ко мне? Зачем ко мне?
— Одевайся, — сказала я, — сейчас мы с тобой кое-куда съездим. У меня для тебя сюрприз…
В понедельник утром я устало сидела на рабочем месте и вспоминала подробности выходных. Да уж, заполошные они выдались. То с Будяком какие-то непонятки, то еле-еле этого дурака Витю убедила, что лучше ему будет пожить в Верой. Автомобиль потребовал, скотина! Причем мой автомобиль! Гад!
Нет, сперва он попытался клеиться ко мне, но потом, когда я выложила ему задачу, что он должен пожить с Верой-Лидой, алчность взяла верх и он затребовал деньги. Цену заломил такую, что я бы в моём времени весь эскорт из элитного борделя могла бы для неё снять.
Я смотрела на обрюзгшее лицо этого Вити, с мешками под глазами, на красноватый, в прожилках нос, на пивное брюшко и неухоженный общий вид, и меня аж передёрнуло.
