площади.
– Много погибло? – спросил Рузаев.
– Немного. Сто человек.
– Постарались янки! И часто они вас так бомбят?
– Здесь раз пять-шесть в день. Здесь склады. В других местах реже, два-три раза в день.
– Сколько же здесь бомб? – удивился Кашечкин.
– Много. У них бомбы ковром падают. Нигде не скрыться! – спокойно ответил Тхи Лан. – Они нас найти в лесу не могут, поэтому и уничтожают все подряд. А недавно ядом поливать стали. Пролетит самолет, все листья с дерева опадут. Потом бомбят.
– Все время строем летают?
– Да, один за другим. Один бомбы бросил, за ним другой, третий. Вот как здесь.
Рузаев еще раз внимательно осмотрел жуткую просеку. Опытным глазом он отметил направление и высоту захода, рассеивание бомб. В одном месте земля встала валом, и Рузаев понял, что здесь отбомбился один самолет и начал работу другой. По картине слепого, безжалостного уничтожения он восстанавливал тактику действий летчиков и тут же рисовал ее в блокноте.
– Тактику они не меняют? – снова уточнил он.
– Нет. А зачем? Стараются сделать больше шума и страха.
– Психическая атака, – усмехнулся Рузаев, – стараются испугать противника. Удается?
– Да, – Тхи Лан посмотрел ему в глаза, – это очень страшно. И нечем ответить. Нас бомбят, а нам абсолютно нечем ответить.
Кашечкин еще раз посмотрел на прогалину. Отдельных воронок не было, все перемешалось в единый завал из взрытой земли и крупных щепок.
– А в войну так же было? – спросил он Рузаева.
– Нет. Фашисты бомбили, конечно, но не сплошным ковром. Эти хуже фашистов.
– Да, бомб не жалеют. И попадают снайперски, – заметил Кашечкин.
– Зато непуганые. И атакуют плотной группой! – спокойно ответил Рузаев.
Небо снова задрожало от гула. На этот раз на фоне чистого неба они хорошо разглядели, как пятерка «Фантомов» развернулась фронтом и, даже не снижаясь, сбросила бомбы на какую-то дальнюю цель. Куда падали бомбы, они не видели, и не слышали разрывов, потому что вновь хлынули потоки дождя.
***
Вернулись на позицию уже в темноте. Только под самый вечер вьетнамцы успели доставить ракеты и зарядить установки. Рузаев, проверив готовность, скомандовал отбой. Сам он достал записи, открыл свой блокнотик и устроился на командирском месте, вычерчивая планы. Начертив план, он что-то долго считал, затем, недовольный итогами, сминал лист, рвал его в мелкие клочки и выбрасывал.
Не спалось и Кашечкину. Он еще не имел опыта боевой стрельбы и сначала повторял инструкции и руководства, затем прокручивал в уме все свои действия. Каждый раз в результате этих действий самолет противника уходил. Кашечкин вздыхал и начинал все по новой.
Не спал и полковник Тхи Лан. Он проверял караулы, которые заставил-таки выставить русский командир. Он с надеждой и сомнением рассматривал кабины и пусковые станки ракет, зачехленные тягачи и вагончики передвижной дизельной электростанции. И ему казалось, что обнаружившие их американцы ровными рядами, под рев моторов и барабанный бой, как на учениях, бомбят и бомбят их позицию. Вокруг все перерыто взрывами и сожжено напалмом, а американцы все бомбят и бомбят, добивая раненых.
Советские офицеры заняли свои места еще до рассвета.
– Включайте мощность! – скомандовал Рузаев, разложив перед собой наконец-то дочерченный план.
Кашечкин щелкнул тумблерами. Раздался тонкий свист, затем басовитое гудение. Аппаратура прогревалась, экраны засветились зеленым.
Вьетнамцы-операторы, вышколенные на курсах, делали свое дело безошибочно, хотя и медленно.
Кашечкин дал мощность в антенну и повел ее по кругу, осматривая небо сектор за сектором.
– Восемнадцатый, как воздух? – Рузаев включил микрофон и динамик.
– Чисто! – голос с сильным акцентом прорвался сквозь треск помех.
– Следите!
Рузаев сидел на высоком железном табурете с круглым сиденьем, на котором мог легко поворачиваться и видеть работу всего личного состава. Он отвернулся от экрана и оглядел планшет – огромный плексигласовый круг, на котором планшетист ставил маленькие фигурки самолетов по данным дальней разведки. Утренний воздух был чист.
– Двадцать второе июня… – тихо заметил Кашечкин, истекая потом возле горячей аппаратуры, – а в Москве сейчас хорошо…
– Лейтенант Кашечкин, не расслабляться! – приструнил его Рузаев.
Лязгнули запоры, приподнялись ручки, броневая дверь открылась, и вошел Тхи Лан.
– Разрешите? – вежливо спросил он. В обстановке боевого дежурства Рузаев был единственным командиром с неограниченной властью.
– Входите! – Рузаев не отрывался от планшета. – Как обстановка?
– Вчера было восемь налетов. Разбит один склад. Погибло двенадцать человек. Ночью налетов не было.
– Это хорошо.
– Да. Обычно ночью охотники хоть одну машину да сожгут. И начинают бомбить рано.
– А сегодня у них перерыв на утреннюю зарядку. Два часа следили, и все чисто. Вы, может, напугали их чем-то?
– Товарищ полковник, а вдруг, они сегодня совсем не полетят? – заметил Кашечкин.
И тут же динамик ожил.
– Цель два-два-четыре! Высота пятнадцать!
Планшетист включил свой экран и выставил на плексиглас отметку цели. Кашечкин быстро и точно развернул антенны.
– Скоростная группа из шести самолетов-штурмовиков, идет курсом три-один-ноль. В зоне поражения через тридцать секунд!
– Взять на сопровождение!
– Есть сопровождение!
Из головы Кашечкина тут же вылетели все-все руководства и инструкции. Перед ним была реальная цель, и руки сами делали то, что нужно.
– Сколько их? – неуверенно спросил Тхи Лан.
– Истребители-бомбардировщики типа «Фантом», шесть штук, идут плотным строем! – отозвался Кашечкин.
– Тхи Лан, не мешайте!
– Ай-ай, шесть! – Тхи Лан в ужасе причмокнул губами и, пятясь задом, вышел из кабины.
– Установки?
– Есть установки!
Оператор-вьетнамец Зуан Лон проверил готовность ракет.
– Цель в зоне поражения! Сопровождение устойчивое!
Кашечкин спокойно вел группу в прицеле локатора, удивляясь тому, насколько проще работается сейчас, чем на учениях.
– Хорошие ребята, непуганые. По струнке маршируют! – откомментировал Рузаев. – Что ж, попробуем и мы повоевать. Приготовились!
Рузаев в последний раз проверил положение цели.
– Пуск!
За стенами кабины взвыл ускоритель, снося ракету с пусковой установки. Раздался хлопок, и сигнал от нее появился на экране.
– Есть ракета! – Кашечкин прикусил губу. – Сопровождение в норме!
Со звонким хрустом застучал секундомер, отмечающий время полета ракеты, и эти тридцать секунд показались им вечностью.
– Подрыв!
Кашечкин увидел, как влетела прямо в середину строя и погасла отметка ракеты. Группа распалась – четыре отметки продолжили полет, а две вдруг изменили траекторию.
– Есть! – Кашечкин еще не верил своим глазам. – Две цели поражены. Одной ракетой!
Рузаев молча покачал головой.
***
Младший лейтенант Дональд Мюррей стал заправским воякой и неплохим военным летчиком. Он по-деловому вылетал на задания, возвращался, получал увольнения и шел во вьетнамский поселок. Там он или напивался, или шел к подруге со странным именем До Тхи Хай Зунг. Иногда он делал оба дела вместе. Иногда пил и в качестве развлечения бил морды косоглазым. Война была неприятной, но не страшной.
В этот
