Я посмотрел в глаза отца Марита, пусть из-за маски он и не мог понять, куда именно я смотрю, голос сам по себе наполнился холодом космоса, лишь на третьем слове я смог взять себя в руки и говорить нормально:
– Я вправе просить ваших рыцарей о помощи?
Отец Марит сделал столь великодушный жест, что вся гордыня Урнинорол показалась детской забавой и проговорил безразлично:
– Ты вправе их просить. Но они все дали присягу и не вправе нарушать свою клятву.
Я собрал остатки своего спокойствия, но его уже практически не осталось:
– Воины. Рыцари. Паладины. Найдётся ли среди вас смельчак, готовый пойти с нами и сразиться с демонами?
И лишь ветер, мчавшийся мимо по небу, был мне ответом. Отец Марит, не прощаясь, пошёл в свою карету. Один из металлических «болванов» начал требовать уступить им дорогу. Мы отошли и посмотрели, как они спокойно отправились дальше, словно так оно и надо.
Леди Урнинорол первая начала говорить, и в её речи я услышал нотки страха и, наверное, стыда:
– Неужели я была такая же?
Нард ответил по-военному, чеканя слог:
– Леди, побойтесь собственного бога. Будь вы такой, я бы отдал вас на растерзание в первую ночь, вместе со светлыми девками.
Подошла Танисса и спросила на моём родном языке:
– Он такой же, как ты?
Я вздрогнул, меня словно льдом окатило, быстро собрался и вполне уверенно проговорил:
– Не думаю, что именно он. Но он точно знает такого, как я.
Нард повернулся и спросил:
– Выходит, мы зря истратили время?
Я уже взял себя в руки и положил ладонь на плечо Нарду.
– Не зря. Твой Ворон спас много людей. Ведь именно к ним я собирался отнести «Власть».
Нард посмотрел на меня так, что я ощутил себя тупее трухлявого пня, пришлось спешно пояснить:
– Мне их посоветовали. Я и не подозревал о...
Подобрать слово оказалось сложно. Мы вернулись к группе и снова поспешили в погоню.
К вечеру решено было сделать привал, дроу и Ворон снова отправились на разведку. Суккубы помогали обустраивать лагерь, остальные готовились к ночи. Я нашёл момент, пошёл искать Карла, он держался в стороне от всех. Я медленно подошёл к нему и встал рядом, нам обоим было понятно, о чём мы должны поговорить, но начинать ни один из нас не торопился. Бард первый собрался с мыслями.
– Первый раз дар проявился в детстве, мне было лет шесть, два хулигана сильно меня достали, я столь сильно пожелал наказания им, что вмиг и на их головы рухнул камень. Некого не убило, но очень сильно покалечило...
Карл неторопливо мчался мысленно по своей жизни к следующему важному моменту, мы постояли в тишине, я не торопил его. Вот он чуть улыбнулся и продолжил:
– Когда мне было десять лет, я узнал про прекрасных музыкантов. Очень сильно хотелось услышать красивую музыку. Нас посетил бродячий музыкант, и я понял: я желаю заниматься подобным. Желаю радовать людей.
Снова повисло молчание, бард заметно погрустнел.
– Желал заниматься музыкой, – горько повторил он. – По-настоящему. Но чем дольше я учился петь и играть, тем больше постоянно сомневался – а были ли радость людей вокруг настоящими? Их эмоции порой были столь яркими… что я перестал верить в них. Я сбежал из дому, решил искать способ, как можно отказаться от моей силы или полностью её заблокировать.
Я усмехнулся и подумал: «А мы с дроу удивились, чего это на него демоны не могут повлиять. Да тут бесполезно что-либо предлагать. Парень сумасшедший в самом добром смысле слова». Карл вдруг улыбнулся.
– Я нашёл небольшую группу стариков, уже и не помню, как они себя звали. Если честно, я и лица их позабыл на следующий день как мы расстались. Они научили меня многим мантрам. Это вроде песен, но без слов, обязательно сильно успокаивающие. Но мой дар рос, только сильнее стал себя проявлять во время исполнения подобных мантр.
Он очень опечалился, но всё же продолжил:
– И тогда они предложили выход.
Я смотрел, как молодой живой парень словно на сотню лет постарел, и ждал, когда ему хватит сил произнести что-то страшное. Карл посмотрел на руки и выдавил:
– Мне предложили осквернить мою цитру, чтоб через неё некогда не могла идти моя сила.
Бард молчал, в какой-то момент я буквально ощутил, какой камень на душе он ворочает.
– Я должен был убить ребёнка и выкупать в его крови свой инструмент, – еле слышно произнёс он.
Я по глазам всё понял, узнать сейчас Карла в человеке, что стоял передо мной, было невозможно. Бард дрогнувшим голосом продолжил:
– Я всё сделал. Я ещё неделю был среди них, и только на следующий день после того, как мы расстались, я осознал всё. Потом жизнь сорвалась вскачь. Я гнался за музой, не смотря по сторонам. В надежде забыть. Впервые петь и видеть эмоции, в которых не сомневался. Я жил и тонул в творчестве, не оглядываясь назад.
Тут он явно начал брать себя в руки и приободрился.
– Проси. Теперь я верю, что могу исполнять чужие мечты.
Я растерялся.
– Не понял...
Он улыбнулся, словно знал меня лучше самого меня.
– Да брось, – легко сказал он. – Все, кого я когда-либо встречал, и кто узнавал о моем даре... Всегда было одно и тоже. Может, впервые я готов это сделать добровольно. Всё-таки ты и дроу, вы какие-то... Иные, что ли?
Я осмотрел тени вокруг, на втором кругу Танисса подошла чуть ближе, и я к ней обратился:
– Тебе чего надо? У нас тут добрый волшебник нашёлся. Говорит, мы заслужили.
Танисса отрицательно покачала головой.
– Мне много чего необходимо, но я это всё получу сама, – отрезала она. – Нет нечего более разрушающего для воина, чем возможности, доставшиеся даром.
Карл повернулся ко мне и спросил жалобно:
– Чего ты хочешь?
Я развел руками.
– Да так сразу даже сложно всё перечислить. А чего попрошу? Да нечего. Не знаю. Не вижу смысла в подобном.
Бард удивился и начал распаляться:
– Но ведь реальность вокруг не... Не добра к вам...
Я коснулся его плеча и успокоил, приложив палец к своим губам.
– Тише, друг. Тише.
Отпустил его и уверенно проговорил:
– Плевать, что вокруг меня. У меня есть руки, голова и желание что-то делать.
Бард полностью растерялся.
– А что мне
