Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
а Итан в ответ пошутил: а раньше их кто-то читал?
Да разве это важно? Вся жизнь для нее тогда была поэзией.
Она научила Чижа ловить светлячков, складываешь ладони ковшиком и смотришь, как лимонный свет льется сквозь пальцы. А потом отпускаешь на волю – пусть поднимаются к ночному небу гаснущими искрами. Учила его смотреть, притаившись в траве, как возятся в клевере соседские кролики, подкрадываться к ним близко-близко, так что тонкий белый пух у них на хвостах подрагивает от твоего дыхания. Рассказывала ему, как называются цветы, насекомые, птицы, учила различать птичьи голоса – тихое воркованье горлинки, резкий крик голубой сойки, переливчатую трель гаички, чистую и свежую, как прохладный ручеек в летний зной. Учила рвать цветки жимолости и пробовать на язык липкий сладкий нектар. Достала из-под сосновой коры сброшенную оболочку цикады, показала аккуратную щель снизу, откуда вышла взрослая цикада, превратившись из личинки в новое существо.
А еще рассказывала Чижу сказки. О воинах и о принцессах, об отважных девочках и мальчиках, о чудовищах и о волшебниках. О том, как брат и сестра перехитрили злую ведьму и нашли дорогу домой. О том, как девушка расколдовала своих братьев – диких лебедей. Древние мифы, что объясняли мир: почему подсолнух кивает, откуда взялось эхо, почему паук плетет паутину. Истории, что слышала в детстве от матери, до того, как та перестала говорить о подобных вещах, – о том, как давным-давно было на небе девять солнц, и чуть не спалили они землю дотла, но однажды храбрый лучник сбил их с неба, в каждое пустив по стреле. О том, как царь обезьян пробрался в небесный сад, чтобы похитить персики, дарующие бессмертие. О том, как двое влюбленных, разлученных навек, встречаются раз в году на небесах, перейдя через звездную реку.
Это все было взаправду? – спрашивал всякий раз Чиж, а Маргарет улыбалась и пожимала плечами: кто знает.
Она забивала ему голову небылицами, тайнами и волшебством – пусть в его жизни будет место чуду, тихая райская гавань.
На сегодня хватит, говорит она, отложив бокорезы.
Как ни суди, ведет она себя как эгоистка – растягивает минуты покоя, старается задержаться в милом сердцу прошлом, оставив на потом горькие признания. Но ей надо кое-что успеть до темноты, на это понадобится время.
Она раскладывает готовые крышечки в ряд, пересчитывает по парам. Пятьдесят пять. Намного меньше, чем за обычный день, но и немудрено – она увязла в трясине прошлого, и работа застопорилась. Все затормозилось. Пятьдесят пять маленьких кругляшей, внутри у каждого транзисторы, батарейка от часов, крохотный металлический диск. И провода, целый клубок проводов, туго набитых в крышку размером с монету и наглухо запечатанных, оружие – простое, грубое и действенное, как булыжник. Все крышечки Маргарет складывает в пластиковый пакет с желтой улыбающейся рожицей и надписью «Спасибо за поддержку!».
Она уходит к себе наверх, а Чиж ждет; возвращается она в мешковатой толстовке и в широкополой соломенной шляпе, точь-в-точь одна из тех бродяжек, что роются в мусоре в поисках бутылок.
Побудь здесь, велит Маргарет. И, чуть подумав, добавляет: бояться тебе тут нечего, ну а я скоро вернусь.
Говорит она твердым голосом, пытаясь убедить не столько его, сколько себя.
Никуда не уходи, добавляет она, и не шуми. Нацепив пакет с крышечками на запястье, берет из угла другой, с мусором, и вешает на плечо, в нем позвякивают жестянки и бутылки из-под лимонада. В воздухе пахнет кислятиной, то ли из пакета, то ли от ее одежды, то ли от нее самой.
И, бросив на ходу «Скоро вернусь», она выходит в коридор.
Оставшись один, Чиж берет со стола крышечку и крутит туда-сюда, проводя ногтем вдоль ребристого края. А в голове вертится мамина история.
Трудно вообразить мир, о котором рассказывала мама. Мир Кризиса и мир до него. Когда они изучали Кризис в школе, все это звучало по-книжному, будто кто-то сочинил, чтобы преподать урок. Рассказ-предупреждение. А когда слушаешь маму, все по-другому. Понимаешь, каково было людям в Кризис, каким он был на слух и на вкус, представляешь маму посреди этого хаоса. Видишь, как изранили ее эти тяжелые дни.
Мама из прошлого была другой – под ее руками вылезали из-под земли кружевные зеленые листья, наливались разноцветные овощи. На ладонь ей садились пчелы; она делала ему бутерброды с маслом, рассказывала на ночь сказки, будто пряла золотую нить. Нынешняя мама существо совсем иной породы – худая, жилистая, диковатая, с хищным блеском в глазах. Волосы у нее немытые, всклокоченные, и пахнет от нее чем-то резким, звериным. Глядя на нее, проще поверить ее рассказу – о Кризисе, о ее отчаянных поступках. О том, что ей помогло выжить. И это рождает тревогу: чем занята она сейчас? Перед глазами встает картина: мама, склонившись над столом, тихим голосом рассказывает ему истории, а в руке блестит свежеобрезанный провод. Брови у нее сурово сведены. Чиж представляет крышки, бомбочки с часовым механизмом, что могут взорваться в любую минуту. Цветная шрапнель, готовая изрешетить город. Нет, на такое она не пойдет, не тот она человек, уверяет себя Чиж, но на деле сомневается. В маминых глазах он видит непреклонность, прежде незнакомую, блеск стальной бритвы – если засмотришься, полоснет.
Возвращается Маргарет все с теми же пакетами, один на плече, другой на запястье. Снимает шляпу.
Все хорошо? Не было страшно одному?
Ты три года где-то пропадала, хочет сказать Чиж, подумаешь, час-другой! И заставляет себя прикусить язык.
Все хорошо, отвечает он.
Маргарет запускает руку в пакет.
Я не знала, что ты любишь, вот и накупила всего.
Злаковые батончики, орехи, конфеты, суп в банках, соленый миндаль в пакетиках, упаковка риса «Минутка». Как будто обошла магазин, прихватив что-то с каждой полки. Чиж опечален и в то же время растроган: не представляя, чего он хочет, она изо всех сил старалась его порадовать.
Я так давно не… – оправдывается она.
И умолкает, глядя на гору лакомств.
Надо было настоящей еды тебе принести, говорит она виновато, и Чиж представляет ужин, которым она мечтает его угостить, – горячий, сытный, питательный. Овощи, картофельное пюре, лоснящаяся от масла кукуруза. Мясо, нарезанное тонкими ломтиками и красиво разложенное на белом фарфоровом блюде. Чиж понимает: за эти годы она совсем отвыкла о ком-то заботиться. Успела забыть, что существует такая еда, а тем более мир, где есть место таким ужинам.
Ничего, отвечает Чиж, все хорошо. И говорит он от чистого сердца.
Чтобы согреться, они решают съесть по миске лапши быстрого приготовления. Как видит Чиж, ни одной крышечки Маргарет не принесла назад.
Залив лапшу
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
