для вас и ради любви⁈ И медведя можно научить танцевать. Они в цирках и на велосипедах неплохо катаются. Но, получается, не оценили…
Для разнообразия я ещё спел «Колокольчика», уже авторскую песню. Как раз для девушек. Тоже очень душевно получилось. И маленький концерт я завершил, раз заявились новые гости, опять же «Вологдой». Далее мне пришлось заняться писаниной. Я исписал пару нотных листов с нотами и словами «Вологды» для жениха и невесты, и их подруг, а ещё пять листов чисто для Алины и Венеры. Помимо «Дождь идёт» и «Колокольчика», я записал для них ещё пару авторских песен — «Век длинен» и «Отодвинь, мама, занавеску». Мою любимую народную песню, исполняемую знаменитым чувашским певцом Иваном Христофоровом, «Однажды в весенний тихий вечер», мне пришлось и спеть. Тут землячки Николая — хотя, мои тоже, но я никак не мог им в этом признаться!, стали бросать на меня странные взгляды. Хотя, и Сергей тоже! А что, я же знаменитость. И не то могу!
После этого я стал резко собираться. Всё-таки мне надо было возвращаться. Другу я сказал, что прибыл на награждение вместе со своими заводскими, но он думал, что за разработку военной техники. Я ему сознался, что в последнее время участвовал в налаживании производства новых самоходок и другой специальной техники. Как проучившийся пять лет в Ленинграде, он прекрасно знал, что там производили на Кировском заводе.
Сергей остался со своей Настей. Хотя, меня провожать вышли все гостьи. Тут нежданно Алина при всех подружках зависла у меня на шее и сама впилась в мои губы:
— Спасибо, Слава! На месте Анфисы я ни за что бы тебя не отпустила! Ты очень хороший! Она про тебя всё наврала!
— Не знаю, Алина. Может, хороший, может, плохой? В жизни всё бывает, и мы, люди, не всегда хорошие. И часто ошибаемся. Ладно, передай привет своим Урмарам, если увидишь, и Анфисе.
Хотя, в гостинице мои товарищи удивились моему раннему возвращению. Я уже спал, когда они, довольно навеселе, поднялись из ресторана. Проснулся, конечно, так как обычно спал чутко.
— А мы, Слава, думали, что ты к подругам пошёл. Неужели друг не нашёл тебе никого на ночь?
Я на эту подколку лишь тяжко вздохнул:
— Знаете, товарищи, у меня жена красавица, каких мало, и такая строгая! Если что почует, то хоть домой не возвращайся! А друга, да, оставил у невесты. Он сегодня ей предложение сделал. Хорошую подругу нашёл! — Тут я опять тяжко вздохнул. — Повезло!
* * *
— Надо же, Вы ещё очень молоды, товарищ Репнин, а столько хорошей музыки сочинили. Похвально, ничего не скажешь. И даже про Малую землю. Хотя, некоторые товарищи тут говорят, что Вы так просто хотели прикрыться. А то у Вас слишком много и непонятной советским людям музыки. Явно хотите на Западе прославиться, товарищ Репнин? Ещё и по ресторанам шастаете.
Эти слова из уст самого главного человека в Советском Союзе уже можно было считать приговором. Понятно, что настроили. Хотя, надо же, без своего желания я становлюсь антисоветчиком. Точнее, из меня делают. Но не на того напали! Потом, сам Брежнев только что наградил меня парой орденов Красной Звезды, так и вручил награду отца, и даже крепко, как он любил, поцеловал взасос! Вот, и за китайскую границу, и за Венгрию получил! Так что, против меня он был не так уж сильно настроен, раз наградили, понятно, что не без его согласия, но явно решил исполнить просьбу «товарищей». Хотя, кто я для самого Генерального Секретаря КПСС⁈ Тем более, у него и других важных должностей полно. Первый человек в стране! Я же лишь простой инженер, пусть как бы и знаменитость. Но, получается, теперь и имя Вячеслава Репнина останется в истории, пусть и лишь для любителей музыки. Тоже ведь немало!
— Да, товарищ Брежнев! Чтобы и там знали, что в нашем Союзе есть те, кто может не только ракеты в космос запускать, но и те, кто может написать хорошую музыку. Вот и стараюсь по мере сил. — Хотел сказать и про паршивую систему ресторанов, но решил, что это уже слишком! — А что написал «Малую землю», так, извините, не из-за того, что хотел прикрыться. У меня отец, товарищ Брежнев, тоже, как и Вы, там воевал. Помню его рассказы. На сам плацдарм, как Вы, товарищ Брежнев, он не высаживался, но артиллерийским огнём поддерживал. Мой отец тогда командовал крупнокалиберной дальнобойной пушкой. Вот, посмотрите, пожалуйста!
И я достал пожелтевшую фотокарточку военных времён. На ней можно было видеть большую группу командиров Красной Армии, в том числе и младших. По наличию гор и близкого берега моря, так и буйной растительности можно было понять, что фотография, скорее, сделана где-то на кавказском побережье. Хотя, сам дорогой Леонид Ильич её не взял, а шустро подсуетился его помощник. Как раз он аккуратно поднёс карточку к лицу Генерального секретаря.
— Так, товарищ Репнин, тут я вижу себя. Удивительно! Это явно где-то под Новороссийском! Значит, и Ваш отец здесь имеется?
— Да, товарищ Брежнев. Слева от Вас через одного командира, лейтенант Василий Репнин. Извините, но он часто вспоминал Вас с теплом. Потом его перевели в танкисты. Войну закончил капитаном, командиром танковой роты ИС-2. Дошёл до Вены.
После моих слов наш вождь не выдержал и сам схватился за фотографию. Чуть позже его взгляд сильно потеплел.
Так я его нисколько не обманывал. Согласно памяти Вячеслава, так и было. Его отец в семнадцать лет, после школы, был направлен на учёбу в артиллерийское училище, а затем в сорок третьем году он попал и на Северо-Кавказский фронт. Военная судьба. Вот там и была сделана групповая фотография с самим дорогим Леонидом Ильичём. Правда, тогда шли ожесточённые бои и в самом Кириши, и он был весь разрушен. Хотя, многие родные Вячеслава успели эвакуироваться. И рассказы отца сыну были, в том числе и об одном полковнике, конечно, уже тогда, когда он возвысился.
— Вижу, товарищ Репнин. Вы сильно похожи на своего отца. Да, похоже, что некоторые товарищи всё-таки неправильно выразились насчёт Вас. И отец у Вас настоящий герой, так Вы и сами достойно проявили себя. Хотя, всё-таки поменьше увлекайтесь Западом и ресторанами. Мне уже доложили, что Вы ещё и неплохой инженер, и какой-то «Магический кубик» придумали, так и разработали свою модель стиральной машины.
— Да, товарищ Брежнев. Хоть основную часть рабочего времени мне приходится уделять военной технике, но хочется внести и свой вклад в улучшение жизни советских людей.
— Что же, похвально, товарищ Репнин. О Вашей стиральной машине рассказали много хорошего. Мы думаем, что её обязательно надо запустить в производство. Пока на Вашем Кировском заводе, а потом и на других предприятиях. Так что, старайтесь. Успеха Вам, товарищ Репнин, и счастья Вашей семье!
— Спасибо, товарищ Брежнев! Постараюсь оправдать Ваше высокое доверие! И машина будет, и музыка!
Ну, всё, приговор не состоялся! Теперь вряд ли кто ко мне придерётся! Можно сказать, я полностью оправдался. А что, у меня отец вместе с самим дорогим Ильичём воевал! Он поддерживал артиллерийский огнём легендарную Малую Землю! Я, получается, как бы не выслуживался перед вождём, а написал песню в память о своём отце! Пусть кто попробует доказать иное!
Глава 21
Малая Родина…
Больше ко мне особых внимания и почестей не было. Да и не хотелось. Лучше подальше от царских милостей и гнева. Тем более, я в чём-то признании уже не нуждался. Главное, во мне появилось глубокое моральное удовлетворение. Не знаю, что там подвигло лиц наверху, но отцу Вячеслава заслуженно присвоили зажатое когда-то звание Героя Советского Союза! И, на самом деле, геройский был мужик! И сам парень тоже! Теперь на моей груди красовались и два ордена Красной звезды. Тоже боевые награды! Лично сам четырёх шпионов взял! Ведь не растерялся и за Союз отомстил!
Но вот к жестокостям и правилам жизни, особенно в общении с женщинами, Вячеслав всё же оказался неприспособленным. Хотя, и Николай тоже. Если честно, и сам тоже. Всё-таки я в основном как бы Николай, но во мне много и от Вячеслава. И его тело влияет, так и мысли тоже. Тоже не способен защититься от женских коварств, так и подлостей в отношении них
