Книга Мои бывшие - Дана Блэк

Глава 41

Я отправилась в больницу.

Сидела там, у дверей коридора реанимации сама не своя. Допрос этот гадкий, снятие отпечатков — к чему? Всё пустое, никчемное.

И Марина среди одноклассников соловьем разливалась. Как же, с трудом оторвалась от «умирающего» брата, и все ради Аллочки, которую она, оказывается, любила как сестру.

Чертова лгунья!

Я сотни раз думала, что любовь моя к Марине испарилась. Но, пожалуй, окончательно она ушла даже не из-за ножа, воткнутого в Мирона. И не от ее истерик, не от оскорблений, а именно в участке, когда Марина так упоённо отыгрывала роль любящей сестры, законопослушной гражданки и лучшей подруги мертвой уже Аллы.

И ведь всегда такой была, а я, дура, так сестру хотела, так обожала Маринкин живой нрав, что предпочитала закрыть глаза.

И сейчас этой любящей сестры Мирона нет здесь. Как и Руслана. Помирились?

И плевать, я должна быть рядом с Мироном.

— Как он? Можно к Мирону? — подскочила я, когда из коридора вышел знакомый врач.

— Без разрешения родственников — нет. Да и не пришел он в себя. Ждите вечера. Ему лучше, опасность полностью миновала, — сжалился надо мной мужчина. — Лучше езжайте домой, отдохните.

Я покачала головой в ужасе — как можно оставить Мирона?! Да, ему лучше, опасность ушла, и это счастье, но уехать, бросить его? Нет, нет, и еще раз нет!

— Девушка… Яна, так? — уточнил он, и я слабо кивнула. — Думаю, скоро приедет сестра пациента. И как только Мирону станет лучше, мы вас пропустим ненадолго. И что он увидит? Не люблю делать замечания хорошеньким девицам, но вам бы привести себя в порядок. Пациенту нужны положительные эмоции, а какие эмоции можно испытать при виде настолько перепуганной и несчастной девушки? Я вам как врач говорю, вам нужно немного отдохнуть, перекусить, привести себя в порядок. И тогда уже идти в палату к больному. Не бойтесь уехать, состояние не критическое, угрозы жизни нет.

Мужчина отреагировал на звук сообщения на своем планшете, и тут же забыл про меня. Скрылся в коридоре, а я задумалась, и пришла к выводу — да, мне нужно привести себя в порядок.

А затем вернуться сюда, к Мирону. Красивой, а не заплаканной и грязной. Чтобы он улыбнулся при виде меня, чтобы захотел поскорее вернуться домой.

Ко мне.

С этими мыслями я и поехала домой.

Три часа я провела в больнице, но ни Руслана, ни Марину я так и не дождалась. Чем они занимались, пока Мирон был совсем один? Неужели, и правда, помирились?

Я вошла в душ, чувствуя себя разбитой. Включила воду, встала под напор, не дожидаясь, пока польется горячая, и начала омывать свое тело, усеянное мелкими синячками. Я помню, кто и как их оставлял. Они — свидетельство мужского эгоизма, нашей общей похоти, и все ее следы остались на моем теле.

Руки ноют, все тело болит, немеет.

Из душа я, превозмогая себя, не выползла, а вышла. Сейчас перекушу, оденусь, и поеду к Мирону.

Только прилягу ненадолго. На пару минут…

Едва стоило лечь на кровать, как я сразу отключилась, провалилась в муторный сон, в котором раз за разом случалось что-то плохое: Мирон снова заставал нас с Русланом, и бросался на него с ножом; Марина убивала Мирона…

… Руслана убивала я.

Застукав их с Мариной.

Я просыпалась в ужасе, и снова отключалась, и руки мои были в крови.

А затем исчезли все, и пришла Алла. В своем развратном платье она больше не смотрелась вульгарной любительницей пластики, я видела ту одноклассницу, которую помнила — веселую, ищущую любви и внимания, и находящую их в объятиях случайных любовников.

Я видела Аллу, стоящую в школьном дворе, и смотрящую на меня с укоризной.

— Ты же знаешь, кто это сделал со мной… ты знаешь…

— Я знаю, — проснулась я с криком.

Утерла лоб от пота. На улице еще светло, но чувствуется приближение сумерек.

— Я знаю, кто это сделал. Знаю, кто виноват, — прохрипела я, и потянулась к телефону.

Руки дрожат. Не знаю, простыла я, умираю от болезни, или же это что-то психическое. Знаю лишь то, что мне невероятно плохо.

И что я не могу допустить, чтобы Марина ходила, и лгала всем, что любила Аллу. Что не она в школе распускала про нее гадкие слухи. Что она страдает по брату. Возможно, Мирон меня осудит за это, за то, что я делаю, но я не могу по-другому.

— Карим, это Яна. Это срочно, прости, времени болтать нет. У тебя есть номер следователя?

— Есть, конечно. Обижаешь!

— Можешь скинуть мне его?

— Могу. А зачем? Понравился? — хохотнул парень. — Так он женат, не самый перспективный вариант, но…

— Карим! — оборвала я, и смягчилась: — Мне, правда, сейчас не до того. Отправь мне его контакт.

— Ладно. Жди, — пробурчал он.

Я отключилась, взглянула на пропущенные от Руслана. Перезванивать не стала. Не хочу сейчас его слышать — в том, что случилось с Мироном виновата не только Марина, но и мы с Русом. И если бы Мирону стало хуже, мне бы нашли способ сообщить.

Пришло входящее от Карима, я опустилась на подушку, чувствуя, как от дурноты темнеет в глазах, и набрала следователя.

Пора ему узнать, что такое — Марина Кавьяр.

Про ее угрозы, про шантаж, про отношение к Алле. Про Мирона, в которого она всадила нож.

Я, захлебываясь словами, выложила все внимательно слушающему меня мужчине на том конце провода, и спросила:

— Если нужно, я могу хоть сейчас приехать, и написать заявление. Что угодно. Я не лгу, и за свои слова готова ответить, и отстаивать их. Про Аллу — догадки, но Марина на моих глазах напала на Мирона. И она ничуть не раскаивается, она уверена, что выйдет сухой из воды. Что мне сейчас делать?

— Сейчас — ничего. Я проверю ваши слова, будьте на связи. Скорее всего вам придется приехать, и подтвердить все, что вы мне сейчас рассказали, — встревоженно ответил следователь.

Я выдохлась от этого рассказа.

Мы попрощались, и на этот раз я заснула уже спокойной. На несколько камней на моей душе стало меньше.