Книга Шепот крови - Мирослава Драгович

В самом центре таверны мальчик в расписном жилете запрыгнул на длинный стол, сбив несколько блюд, и помог подняться девчушке, придерживающей юбки. Когда она пнула сапожком чью-то мешающую чашу, раздалось только одобрительное гудение и смех. В ее руках был бубен с алыми лентами, в руках мальчика — флейта.

Он северный лорд, упрям и зол

И бой его отрада

Двуручный меч и серый камзол

И море не преграда

Горячим сердцем, твердой рукой

Он защитит свой замок

Хоругвь поднимет над собой

И враг придет в упадок

Голоса гудели нестройным хором, но Ивэн разобрал слова незамысловатой песни.

— О ком они поют, Мириам? О Моргане? — его осенило и он ухватился за руку девушки, ожидая ответа, но она вдруг грубо освободила свои пальцы, чтобы зажать ладонями уши.

— Это дрянные стихи, Мириам! Здесь я согласен с тобой, — ухмыльнулся не подозревающий ни о чем Райс.

Он, в отличие от Ивэна, еще не видел девушку такой, ведь его не было с ними в лесу в ту ночь, когда на их пути встретился старший из сыновей умершего короля.

Она, немного оправившись, наклонилась к уху Стейна. Тот, расслышав ее слова, молча кивнул в сторону кухни. Ивэн опомниться не успел, как девушка стиснула его руку, и потянула за собой.

— Сидите здесь и не высовывайтесь, — приказала она дочке хозяина таверны и его жене, оказавшийся у печи. Резко и слишком громко она захлопнула тяжелую деревянную дверь.

— Ни дня без драки, — пробормотала хозяйка. — Попереубивали бы они уже друг друга! Еще и это проклятое морячьё!

— Ивэн, помоги мне, — Мириам, не обращая внимания не ворчание хозяйки, ухватилась за огромную деревянную бочку.

— Осторожнее, руалийка! — цыкнула на нее женщина. — Разобьешь бочку, будешь сама солить мою капусту, а?

Юноша хотел было ответить ей что-то грубое, но она замолчала сама, как только он взглянул на нее. Обе, хозяйка и ее дочь, только сейчас как следует разглядели его.

— Оставайтесь здесь, что бы ни случилось, — повторила Мириам им, все еще ошарашенным, когда Ивэн помог ей справиться с бочкой, под которой прятался лаз.

Спустившись вниз, и оказавшись в полной темноте, они оба услышали, что женщины вновь прикрыли его.

Городская таверна. Дагмер

Оставшийся в таверне Стейн шепнул на ухо старшему сыну одно лишь имя. Он, нисколько не захмелевший, осушил чашу до дна и громко ударил ею по столу. Они оба осмотрелись. Этой ночью столы оказались полны моряками, истосковавшимися по сытной стряпне и вину.

— Непрошенных гостей следует встречать у порога. Так, отец? — проговорил Райс, растолкав задремавшего над кружкой брата. — Анна хвастает, что твои руки никогда не дрожат, и что иглой ты орудуешь получше, чем придворная швея. Может статься, я и проверю.

Стейн готов был поспорить, что разбуженный Роллэн не понял ни слова, и пожалел, что поддался на уговоры Райса взять его с собой.

Двое из Локхартов встали у двери, третий — остался сидеть на скамье и глядел на брата, поднявшего над головой сжатый кулак. Слова угасали и шипение стали, покидающей ножны, звучало куда громче их. Капитан «Неопалимого» слышал, как его люди один за другим собираются за его спиной.

— Хах! Чтоб вам треснуть! Прилипли к скамьям своими костлявыми задами, — пробубнил кто-то из горожан. — И мой меч с вами, лорд Стейн! Эти олухи только на палубе драться и умеют. Что с них взять?

Роллэн глядел на них и не верил глазам. Все, кто только был способен держать оружие, встали за спинами его отца и брата. Даже мальчишка музыкант достал из рукава короткий нож. Никто из них не знал, с чем им предстоит встретиться. Они поднялись только потому, что того хотели Локхарты, в которых не было и капли общей крови. Капитан Райс был найденышем, сыном погибшего в бою стража, но Стейн, Лив и их дети стали его семьей, и Роллэн всегда думал про него, что тот Локхарт больший, чем он сам.

«Что бы там ни было, пусть лучше проходит мимо», — мысли молодого лекаря были тяжелыми и вязкими, и он до боли сжал кулаки, изо всех сил стараясь прийти в себя.

Но дверь распахнулась, как бы сильно он не желал обратного. В таверну вошел молодой мужчина и две женщины, одна из них была несколько старше. Все трое — черноволосые северяне, в чьих волосах запутались крупные хлопья снега. Роллэн сразу узнал мужчину, старшая из женщин напомнила ему ведьму, наложившую чары на Моргана Бранда, но он не был уверен в этом. Гален Бранд не вызвал в нем никаких сомнений — его злые, колючие глаза можно было узнать из тысячи других. Он безразлично осмотрел таверну, и стряхнул снег с плеча рукой, затянутой в черную перчатку.

— Я не ждал такого приема, господа. Право слово, — проговорил он равнодушно.

Если кто-то из мужчин, дрогнул, то не выказал вида. Молодая женщина белокожая, с тонкими чертами лица и черными, как ночь, ресницами, подалась было назад, но Гален велел ей остаться одним лишь жестом.

— Ты не должен находиться здесь, Гален, — Стейн говорил холодно и тихо. Его голос вобрал в себя столько усталости, что был едва слышим.

— Я узнал о смерти отца и малодушно хотел заглушить скорбь горячим вином, милорд. Я знаю, что мне не дозволено, но боль утраты велика.

— Уходи. И забирай своих ведьм, — вмешался Райс, заправляя большие пальцы за кожаный пояс, обернутый вокруг его длинного капитанского кафтана. — Лицемер.

— Вор и убийца будет указывать законному наследнику Дагмера? — тонкие губы искривились в жуткой колкой усмешке.

— Ты отступник, предавший отца и свой род, — спокойно возразил Стейн. — Ты не Бранд. О каком законе ты говоришь?

— Вы изгнали меня. Ты, милорд кузнец, и мой дражайший дядюшка. Я лишь принял вашу волю, — Гален шарил глазами по толпе, желая запомнить каждое лицо.

— Тебе неведом стыд? — старший из Локхартов скрестил руки на груди. Ложь отступника была неуклюжа, и он не счел возможным, что кто-то поверит ему. Не допуская сомнений, он сделал шаг вперед, оставаясь холодным и твердым.

— Убирайся отсюда, ты, безбожный ублюдок! Здесь никто не желает смотреть на то, как ты исторгаешь словеса!

Команда поддержала капитана возгласами, не сулящими трем отступникам ничего хорошего. Стейн покосился на сына, обученного оставлять разум холодным, а затем — на его людей, готовых