его в какой-то таверне на краю города. Я заказал себе немного вина и еды, чтобы не привлекать внимания, и попытаться разузнать про всю ту дичь, творящуюся в городе, а также оценить степень информированности обычного населения в рамках увлеченности поимками всех, кого раньше объявили в розыск. Когда я понял, что никто из тех, с кем я общался совершенно не в курсе кто такой Лорен Райс и как он выглядит, то решился подойти к порядком набравшемуся оружейнику… И вот тут все. Дальше темнота. Где Эриксон?
— Ушел в себя. Пытаясь выяснить на каком моменте своей жизни умудрился так обгадиться и заодно выяснить, кто с ним эту непотребщину сотворил. Если обобщить, то до сих пор пребывает в мире грез, обещал вернуться не скоро и нам не мешать, — процедил я. — И что ты хочешь этим всем сказать? Что тебя опоили или отравили? Или ты совершенно не устойчив к алкоголю и попросту надрался стаканом вина до полного отключения сознания?
— Я. Не. Знаю. — Чеканя каждое слово произнес Лорен и схватился за голову. — Ничего не помню, даже искр воспоминаний не проскакивает.
— Хорошо, пошли. — Я встал со своего стула и подошел к Лорену.
— Куда?
— Ну мне же нужно узнать, куда именно ты вляпался. От этого зависит очень многое: от перспектив занять свое место в главном доме и Совете до сиюминутного «хорошо бы добраться до перспективы живым». А ты куда собрался? — я посмотрел на поднявшегося эльфа, который от неожиданности буквально замер на месте. Мог бы уже привыкнуть, что в данном коллективе на его высокородное чистопородство никто внимания обращать не станет, а уж обращаться коленопреклоненно и лебезить, подтирая ему сопельки и подавно. У нас здесь целый герцог имеется, которому нужно оказывать почтение, а ведь так не хочется.
— Вам опасно передвигаться по городу…
— Нет, мне будет опасно передвигаться по городу в сопровождении целой свиты. Ты сам сказал, что на сегодняшний день функционируют только чары распознавания личины, а не мне личины нет и не было никогда. Надеюсь квалификации Лорена и его знаний города вполне хватит, чтобы меня защитить, иначе все остальное вообще бесперспективно. Вы же были чем-то заняты? Вот и продолжайте заниматься чтением, развивая свою кратковременную память и восполняя пробелы в исторических реалиях, которые каким-то непостижимым образом умудрились проспать.
— Кеннет…
— Что, Кеннет? Я сказал, пошли. И это приказ.
Лорен смерил меня злым взглядом, но, ничего не сказав, подошел к одному из книжных шкафов, на месте которого вслед за золотым сиянием появилась дверь. Он взялся за ручку, но я остановил его. Да вот так, я тебя предупреждал, между прочим. Не хочешь по-хорошему, будет вот так, а данная клятва дружинника герцогу гораздо древней той, что ты дал Ложе, когда стал Магистром. Поэтому-то ты вне Ложи можешь творить, что только в голову взбредет, а вот ослушаться прямого приказа своего герцога — нет. Тому, кто ту клятву придумывал, не нужны были дружинники, которые могли каждое его слово оспорить. Это я слишком много вольностей вам позволяю, но подобное положение не может длиться вечно.
— Подожди, отдай приказ этой демоновой комнате, чтобы ребят выпускала и впускала, а то мало ли, кушать захотят или спасти своего господина на досуге, случаи-то всякие случаются. На эльфа и твоего братца это не распространяется, захотят покушать, кто-нибудь из Теней, возможно и сжалится, если они разумеется плюнут на гордость и попросят. — Старбоэль, подняв взгляд от книги, посмотрел на меня исподлобья, но промолчал. Может, я и перегибаю палку, но раз эльф играет роль такого униженного и обездоленного, что может пойти на все ради сделки со мной, то пусть доигрывает до конца. А я посмотрю на его эльфячью выдержку. Лорен кивнул, и я первым вышел из комнаты. Сам Лорен задержался буквально на мгновение, и вскоре присоединился ко мне.
Я ожидал оказаться где угодно, но только не там, где мы оказались. В Храме Доргона я был впервые, но сразу же понял, что здесь к чему. Здесь все было практически все так же, как и в Храме Веруна в Аувесвайне, кроме одной небольшой детали: в центре стоял пьедестал с расположенным на нем мраморным изваянием Волкоголового божества. Я смотрел на Доргона и по какой-то причине не мог оторвать взгляд. Складывалось ощущение, что он так же, как и я его, пристально меня рассматривает. Ощущения от этого были не слишком приятные, но и какого-то отвращения и неприязни, которые вбивались каждому с рождения в Аувесвайне по отношению к Доргону, я не испытывал.
— Кеннет, — на пределе слышимости позвал меня Лорен, и я смог, наконец, вернуться в реальность, оторвав взгляд от глаз статуи, взгляд которых, казалось, принизывал меня насквозь. Прогоняя наваждение, я зажмурился, и когда открыл глаза, то никакого ощущения, что статуя на меня смотрит, больше не ощущалось. Ненавижу эти божественные игры разума. Лорен стоял рядом и ждал, когда я приду в себя, только после этого пошел к центральному выходу из храма, который был пуст. Я не увидел ни единого молящегося верующего или храмовника, которые практически всегда так или иначе находятся внутри. Выйдя из храма, где было темно, душно и пахло мелиссой, мы оказались на шумной площади, где кипела своя обыденная жизнь. Стояли торговцы, зазывающие к себе покупателей громкими криками, сновали служанки с корзинами, наполненными овощами и зеленью, бродили нищие, вперемешку с карманниками, ищущие не слишком внимательных растяп. Периодически мелькала стража, которая в Лиандре носила легких кожаный доспех и была вооружена мечами. От такого количества людей мне сразу стало не комфортно, учитывая наше текущее положение дел.
— Ты думаешь безопасно вот так ходить по центральной площади? — неуверенно поинтересовался я, идя рядом с Лореном, который шел не особо торопясь, постоянно оглядываясь по сторонам.
— Самое лучшее — это смешаться с толпой, тем более, тебя тут ищут как подростка, а меня, как Тень. В лицо тебя вообще никто не видел, а те, кто знают меня, либо мертвы, либо предпочитают находиться вдали от тех, кто находится ниже их не иерархической лестницы нашего общества. — Он говорил негромко, снова и снова оглядываясь, будто каждую секунду ожидал нападения, как бы он не уверял меня в обратном.
— Старбоэль сказал, что у главного дома собираются недовольные и город на пороге мятежа, но я не вижу ничего подобного, — уже ставший непривычным шум
