Вот это действительно был настоящий ад. Просыпаться изо дня в день (засыпая до этого только под воздействием сильных седативных препаратов), чтобы всё последующее время потратить на очередные поиски, бесчисленные звонки по нужным людям и инстанциям, запрещая себе буквально насильно тратить силы и мысли на что-то другое. Запрещать думать о плохом, запрещать подходить к её вещам, трогать и нюхать. А иногда даже и вспоминать…
Единственное, что он не мог не делать, это не прислушиваться постоянно к звукам за стенами и входными дверями дома, не проверять едва не поминутно телефон и интернет почту, и не бросаться по началу, а потом по выработанной за эти дни привычке, к окнам, выходящих на центральную дорогу Бруклин-Хайтс.
Только в этот раз в его голове будто что-то щёлкнуло или перемкнуло. Сердце ухнуло со всей дури о рёбра ещё до того, как до сознания дошло, что он и в самом деле это услышал — сильно приглушённый стенами звук подъехавшей машины и… кажется остановившейся рядом… Именно рядом с их крыльцом.
Эдварда подхватило с места, будто зомбированного призрака порывом сильного сквозняка и понесло в сторону прихожей и тамбура. Правда, перед этим он всё-таки додумался свернуть в гостиную, чтобы снова выглянуть в одно из окон на фасадной части их террасного дома. И только после того, как он увидел такси и едва различимый силуэт на задних сиденьях авто, его, на чистом автомате и на почти не гнущихся ногах потянуло к выходу. Он и спускался по крыльцу, едва чувствуя под собой опору и придерживаясь трясущейся рукой за перила. А когда задняя дверца такси открылась, и он увидел в образовавшемся проёме вовсе не почудившееся лицо Энн, мир, казалось, и вовсе содрогнулся, грозясь уплыть из-под ног за считанные мгновения.
— Боже мой… Энн… Господи! — он всё ещё не верил своим глазам, когда смотрел в её неестественно бледное лицо, лишённое каких-либо ответных чувств, но не придавая её странному состоянию никакого изначального значения.
Всё, что его волновало в тот момент — это, что он не спал. Он действительно её видел. Он действительно к ней приближался, а она… Она шла к нему, почему-то в демисезонном плаще терракотового цвета, без сумочки и каких-либо ещё дополнительных вещей. Густые светло-русые волосы собраны на затылке в неаккуратный, но достаточно крепкий пучок. Руки спрятаны в карманах плаща.
Он рванул к ней чуть ли не сразу. Сгрёб в ревностные объятия, прижимая к себе со всей дури и едва соображая, что при этом делает. Как вначале тыкается носом и всем лицом в её шею и плечо, а потом обхватывает её голову трясущимися ладонями, заглядывая в абсолютно равнодушные глаза.
— Ты где была?! Боже правый! Что с тобой случилось? Я чуть с ума не сошёл за этот месяц! Тебя похищали или что?..
В полиции его, конечно же, проинструктировали о многих причинах исчезновения людей. И даже о тех, когда пропавшие без вести сами уходили в неизвестном направлении по собственной воле. Просто так. Потому что вдруг стрельнуло в голову. Или потому что хотели сбежать от психованного бойфренда. Или нашли себе чокнутого любовника. А может подсела на наркотики. А может…
Вариантов было море, но ни в один он почему-то не верил.
— Прости… Прости, пожалуйста!..
Она тоже к нему прижалась, наконец-то очнувшись из глубокой прострации, хоть и не до конца.
— Что это? Что это на тебе… под плащом? — он тоже не сразу заметил, когда обнял в первый раз, на её теле какие-то жёсткие переплетения из неизвестного пока материала.
— Не знаю… Не помню… Он меня во что-то одевал, перед тем, как отпустить.
— Он? Кто он? С кем ты была? С похитителем?
— Давай не здесь, Эд… пожалуйста…
Казалось, для него этот вечер превратился в сплошную череду из нескончаемых потрясений. Он и до этого пережил предостаточно сумасшедших дней, но этот… Да и в жизни бы никогда не подумал, что возвращение Энн превратится для него в продолжение старого кошмара.
Сколько раз он представлял себе этот день. Сколько готов был отдать только за одну возможность снова её увидеть… узнать правду, получить ответы на сводившие его всё это время с ума вопросы.
Его продолжало штормить все последующие минуты, как от осознания, что это наконец-то случилось, и он не спит, так и от нехороших предчувствий перед предстоящим разговором.
— Может вызвать полицию? И… неотложку?
— Всё хорошо! Не надо… Со мной всё в порядке…
Она перехватила его за руку где-то у дверей на крыльце, будто заранее останавливая от необдуманных поступков с возможными ошибками. И снова сердце Эдварда буквально сжалось, будто под болезненными ожогами вскипевшей крови. Потому что она не выглядела, как говорила и была бы полностью в порядке. Люди в порядке так себя не ведут и не смотрят на других полупустым затравленным взглядом.
— Кто это был? Ты его знаешь? Полиция вычислила по дорожным камерам внедорожник, взятый на прокат неким Эмилио Вардэсом. Его потом нашли, допросили, но ничего путного у так и выяснили, как и от гостиничного персонала Сейнт Реджиса. Ты просто вошла с ним в лифт и… испарилась. Разве такое возможно? Он тебя кому-то передал там? Я вообще не понимаю, как можно потерять след человека и ничего, ни от кого не добиться. Прямо мистика какая-то! С кем ты там встречалась и куда потом исчезла?
— Я тебе обязательно всё расскажу, Эд. Обещаю. Но… пожалуйста… Можно мне хоть немного времени, чтобы прийти в себя и… принять ванную?
— Ты действительно в порядке? Я всё-таки хочу вызвать и детектива Роско, и хоть какого-нибудь врача. Хороший психиатр тебе сейчас явно не помешает.
— Вызовешь, Эд… обязательно вызовешь. Но только не сейчас… Я не хочу никого видеть. Мне нужно побыть одной и… желательно, с твоей поддержкой.
Она снова сжала его руку, будто и вправду обладала силой тактильного внушения. И снова её пустота в неясном взгляде вызвала в Эдварде ряд неприятных ассоциаций и догадок.
— Он тебя чем-то пичкал? Ты сейчас под каким-то психотропным препаратом…
Очередной гулкий удар с шоковым разрядом прошёл сквозь сердце, когда Энн, не отводя взгляда, на несколько секунд провалилась в известные лишь ей воспоминания и прострацию. И никакого напряжения. Никакого намёка на страх и слёзы. Она будто всего лишь ненадолго задумалась и ничего более.
— Возможно. Он кормил меня последние дни сам. И сегодня тоже.
— Господи… да кто же это? О ком ты говоришь?
— Ты меня проведёшь в ванную? Поможешь мне раздеться?
Как он ещё сдержался и не надавал ей пощёчин прямо в тамбуре? Не прижал спиной и затылком к стене и не наорал прямо в лицо…
— Конечно… Только потом я всё же вызову неотложку. Извини, но… я не знаю, чем он тебя пичкал и насколько эта гадость для тебя безопасна.
— Всё хорошо, Эди… Правда. Он ничего плохого со мной не делал.
— А по виду и не скажешь…
Лучше бы она не говорила этого. Потому что ему опять стало не по себе. И уж если он и будет вызывать санитаров, то не только для неё одной.
