— Мне… надо подумать, — тихо отвечает он, и сердце разбивается на мелкие осколки — они вонзаются в легкие, не давая дышать. Что ж, так и должно было быть. Это очищающая боль. — Солнце… — Кажется, прошла вечность, прежде чем я снова услышала ровный голос Че. — Все завертелось так быстро именно с моей подачи, так что урод — я. Но я в состоянии сам решить, что мне делать со своей жизнью. И в жертве, на которую пошла Ви, уж точно не нуждался. Что-то не сходится. В конце концов, она могла просто со мной поговорить!
— А многое ли ты рассказываешь о себе, Че? Ты тоже страдаешь молча. Вчера у тебя была запись последнего эфира, так? И ты ничего мне не сказал! — напираю я. Красивый мальчик опускается на пол у противоположной стены и кивает. С горечью понимаю: все разрушено — Че больше не пытается оградить меня от своих проблем. А раз так, нужно идти до конца.
— Знаешь, почему единственная твоя страсть так опасна? Ты и сам не видишь своего будущего. У тебя его здесь и нет. Тебе нельзя отказываться от перспектив, Че! Это просто преступление!
— Я останусь здесь! — взвивается он. — Точка.
— Почему?! Даже твоя мама готова отдать все, чтобы поддержать тебя…
Че опускает глаза:
— Ты ошибаешься, Солнце. Однажды, когда мать в очередной раз встала на сторону отчима, я в сердцах ляпнул, что могу уехать, что меня ждут. Как только она услышала о престижной работе, у нее заблестели глаза… Она готова даже продать квартиру, чтобы вышвырнуть меня, заставить подчиниться. И тогда у нее наконец появится возможность хвалиться перед знакомыми, ведь больше-то нечем… А кто бы защитил братьев от их отца-придурка?
— Но ведь все давно наладилось! — кричу, и голос срывается от внезапной догадки. — Неужели теперь ты остаешься здесь… из-за меня?
— Из-за тебя тоже, — быстро отвечает он, а я захлебываюсь от омерзения к себе, дикого страха потери, решимости пройти через испытания и довести задуманное до конца. Я все исправлю.
— Ну так вот она я. Смотри. Стою ли я этого?
— Слушай, Солнце… — начинает он, но я не даю договорить:
— У тебя обостренное чувство ответственности, потому что тебя окружают безответственные люди. Но мне больше не нужна твоя забота. Пойми, Че, если ты останешься со мной, ты рискуешь сгнить в этом болоте, возможно даже, закончить, как мой отчим… Я не прощу себе. Я каждый день буду видеть тебя в этой убогой хрущевке и умирать от вины. Я влезла в чужую сказку. Я не сдержала данное подруге слово и предала. Все и начиналось погано, Че. Я не хочу больше. Не хочу.
Плечи сотрясают невидимые рыдания, закрыв ладонями самое уродливое и подлое лицо на свете, я всеми силами желаю исчезнуть, перестать существовать, превратиться в ничто… да я давно уже ничто. Рядом слышится шуршание куртки, аромат загадочного парфюма обволакивает покоем и теплом — Че садится рядом и крепко обнимает меня. Прекрасная, волшебная, добрая сказка вернулась. Спазмы в горле не прекращаются, не дают внятно говорить, не дают дышать.
— Солнце, не надо… Я люблю тебя. Все будет хорошо, вот увидишь. Мы вместе, и все будет хорошо. Завтра я поговорю с Викой, окей?
Пронзив током, возвращается реальность: я не могу позволить, чтобы Ви, несчастная девочка, которую уже не раз предавали близкие, узнала обо всем. Зажмуриваюсь и отталкиваю Че, но ничего не выходит — он не становится дальше.
— Хватит, Артем! — Поддельная истерика вмиг превращается в настоящую: — Ты поговоришь, расскажешь про нашу интрижку… А как мне жить дальше? Как смотреть Вике в глаза? Мне нужно все исправить. Я прошу тебя: давай прекратим. Давай расстанемся, Че! — плачу я в его плечо.
Теплые объятия вдруг размыкаются, оставляя меня мерзнуть в одиночестве. Опустевшая ладонь ловит пустоту.
— Интрижку? — Че отодвигается. Самый лучший человек на земле превращается в далекую звезду и холодно улыбается. — Ладно. Твой выбор понятен, и это не я.
Он долго-долго рассматривает меня новым, пустым и равнодушным взглядом, и я обреченно не отвожу глаза.
— Да. Теперь тебя тут ничто не держит, — медленно киваю, — и не держало никогда: не было никаких совпадений, не было одной на двоих души и прочего. Вика всегда была для меня на первом месте. Вот и все, Че. Уходи.
«Тебя больше никто не утянет на дно, — продолжаю мысленно. — Я тебя люблю. Лети!..»
— Окей! — Че быстро поднимается, достает из внутреннего кармана блестящий сверток, кладет его под елку и, не оглядываясь, уходит.
По полу гуляют сквозняки, но я не могу найти сил, чтобы встать и навсегда закрыть за ним дверь.
Глава 46
Морозная ночь опустилась на замерший в ожидании праздника город. В окнах соседнего дома погасли гирлянды, почернели телевизионные экраны. Люди, живущие размеренной жизнью, давно закрыли глаза и погрузились в мир снов, лишь бродячие собаки снуют в подворотнях неприкаянными тенями и разрывают тишину хриплым лаем. Шаги и приглушенные голоса в квартире номер тринадцать давно смолкли.
Моя чужая добрая сказка закончилась — декорация улыбчивой принцессы пылится в темноте на деревянном обшарпанном подоконнике, а прекрасный принц растворился где-то на заснеженных дорогах к счастью, оставив после себя лишь память об искренней улыбке и ожогах взглядов, о прикосновениях рук и губ, о призрачной уверенности в завтрашнем дне и вере в лучшее. Оставил мне уютную толстовку с загадочным ароматом, укутавшую мое худое тело, и черную дыру с рваными краями в груди. Все вернулось на круги своя: я снова одна, а кого-то хорошего нет.
Вокруг лишь одиночество и боль. Под жестянками крыш вырождение слов, Заблудился сквозняк в ребрах лестничных снов, На настойчивый стук сердца в двери твои Открывает тобой и глядит на тебя Зима. Над сукровицей луж перекрестки путей, Проступают глаза тех, кто прожит теперь. Твой звереющий крик из окна-полыньи Перебьет твоим смехом и бранью твоей Зима. * * *
Бледное и тусклое солнце еле теплыми ладонями трогает опухшее от слез лицо, непривычно холодный и ставший вдруг слишком просторным диван мучительно скрипит под онемевшей спиной. Открываю глаза, нашариваю телефон, щурясь, смотрю на время. Шесть тридцать, до полудня я должна успеть к четырем клиентам. Вселенные, перекочевавшие на стену из воображения Че, приковывают взгляд и утягивают мысли в хаос. Бессмысленно пялюсь на яркие звезды и туманности, на поникшие цветы на столе, снова собираюсь плакать, трясу головой. Вчерашний вечер не был дурным сном. Душа в агонии. В полночь наступит Новый год.
Натянув привычную упрямую улыбку, застегиваю у горла пуховик, поправляю полосатую шапку — раньше каждое утро этим ритуалом заведовал Че — и выхожу на мороз. Последнее солнце уходящего года, преломляясь в мириадах укрывших землю снежинок, беспощадно слепит глаза. Почти на ощупь бреду к остановке и в каждом проходящем мимо парне в безумной надежде пытаюсь разглядеть Че… Куда там. Все они и рядом с ним не стояли.
