сразу. — А никак нельзя пропустить этот визит? Честно говоря, у меня те еще ощущения при виде наших доблестных чекистов.
Но Муромцев покачал головой. От такого визита было невозможно отказаться. Ни за что на свете.
— Я дал слово, что мы придем к нему, — непреклонно повторил он. — И не намерен от него отказаться. Кроме того, я получился за тебя. Сказал, что ты обязательно выиграешь чемпионат Союза этой осенью.
Весьма опрометчиво с его стороны. Разве можно гарантировать такие вещи? Я задумался, а Даша подошла и тряхнула меня за руку.
— Когда ты освободишься? Ты уже все, у тебя закончились твои турниры и ты можешь идти, куда хочешь?
Мы вышли на улицу. Как я понял, церемония награждения должна состояться позже, не сейчас.
— Я предлагаю сейчас пообедать, а потом нам с Денисом надо поехать по делам, — тут же напомнил Муромцев, многозначительно глядя на меня.
Я кивнул и приобнял девушку за талию.
— Как у тебя со временем? Мы можем пообедать вместе, а потом мне надо ехать по делам. Я заеду за тобой вечером.
Даша тоже кивнула. Сейчас она улыбалась, глядя на меня.
— Нет уж, обедайте сами. Мне надо в универ, у нас подготовка к экзамену. А вот вечером я свободна. Я ведь еще не вручила тебе обещанный подарок, как чемпиону Москвы.
Ох да, точно, я совсем забыл про ее подарок, так еще и оставшийся в общаге. Нам вчера было не до него.
— Тогда я загляну к тебе вечером, — пообещал я и поцеловал девушку на прощание.
Мы перекусили вместе с тренером и моими приятелями. Яковлев тоже остался, он все хотел высказать комментарии у прошедшей партии. Большую часть обеда разглагольствовал именно он. По его мнению, мне следовало стартовать с дебюта королевского коня. Он всю прошлую ночь, оказывается, изучал этот дебют и нашел там ходы, которые почти гарантированно вели к победе.
— Вот и покажешь нам свои наработки в скором времени, — прервал его Муромцев в конце концов. — Архарову как раз надо готовиться к чемпионату СССР. Ему нужна будет команда для изучения стилей противников и отработки самых вариантов. Яковлев, ты в нее обязательно будешь входить. Это и для тебя самого будет полезно, потому что в следующем году ты стопроцентно попадешь на городское первенство. Да даже и в этом году мы тебя отправим на Всесоюзный шахматный фестиваль и на первенство сельских шахматистов. Так что молодец, готовься усердно.
Яковлев засиял от радости. Что ни говори, а парень обожал шахматы и хорошо в них играл. Ему бы еще уметь держать удар после поражения, тогда вообще цены не было. Я же помнил, как он сломался после моей первой неожиданной победы, одержанной над ним.
Ну ничего, научится. Я поделюсь с ним кое-какими секретами. Самое главное, это быть готовым мысленно прикончить своего противника.
После обеда мы разошлись по делам. Матвей увез Стаса на своем рыкающем мотоцикле, а я с тренером отправился на Лубянку. КГБ здесь располагалось в том же здании, что и в моей альтернативной реальности, даже по тому же адресу.
— Мы к полковнику Устюгову, — сказал Муромцев дежурному в окошечко на проходной. — Скажите, что это Муромцев с шахматистом.
Дежурный сверился со списком, позвонил и передал о нашем прибытии. Потом выписал пропуск и объяснил, куда идти.
Пока мы шли по просторным коридорам, застеленным дорожками, я прикидывал в уме варианты предстоящего разговора. Всякое могло случиться.
Тут необходимо учитывать, что я уже в долгу перед этой структурой. Моя сегодняшняя победа — это уже то, что произошло благодаря их поддержке, а КГБ вовсе не благотворительная организация и вскоре обязательно напомнит об этом. Ох, как же мне все это не нравилось!
Один вариант — это действительно просто знакомство и учет моих достижений на будущее. Сейчас никаких просьб. Просто пообщались, пожали друг другу руки и разошлись. До следующего раза.
Другой вариант — если ведомство уже сейчас чего-то хочет от меня. Например, докладывать о неблагонадежных разговорах среди юных шахматистов. Или потребует дать расписку о сотрудничестве. В общем, попытается задерживать меня. Что делать? Тут надо подумать.
Сразу отказаться — и они с такой же легкостью смогут поставить крест на моей карьере. С такой же, с какой помогли. То-то же обрадуется Шаров и его подпевалы.
Промежуточный вариант — это соглашаться и действовать тоньше и хитрее. Надо согласиться для виду, а потом уже постараться использовать контору в своих интересах. Хотя бы на первых порах. Постараться дистанцироваться от слишком уж явных случаев сотрудничества.
Однако, любом случае, в КГБ тоже не дураки работают. Рано или поздно охомутают и сядут на шею. Над этим вариантом надо подумать и посоветоваться со знающим людьми. Правда, у меня таких на обозримом горизонте не имеется.
Ну, и последний вариант в таком случае — это категорический отказ. Тогда надо быть готовым к нечеловечески трудному сопротивлению. Придется переламывать не только соперников напротив шахматной доски, но и противников в шахматной федерации и спецслужбах. А это чертовски сложно, просто невероятно. На первом этапе, пока я никто, это может полностью сломать мою карьеру.
Да, есть над чем подумать и размышлять. Пока что, я принял для себя решение не давать никакого окончательного ответа, в случае, если полковник будет требовать от меня сотрудничества. Он же недаром, в конце концов, хотел со мной познакомиться.
Однако реальность оказалась гораздо прозаичнее.
Когда мы вошли в большой кабинет, полковник сидел за столом. Поскольку у него не было секретарши или помощника в приемной, я сделал вывод, что это менеджер среднего звена. Приближенный к вышестоящим лицам, но все равно еще недостаточно. Но в то же время, судя по кабинету, обладающий достаточными полномочиями.
Подтянутый седовласый мужчина. Широкий квадратный подбородок гладко выбрит. Внимательные темные глаза. В строгом официальном костюме, с обязательным галстуком на шее.
Узнал Муромцева, улыбнулся. В отличие от Шарова, вполне искренне. Ну не знаю, может, он специально обучался актерскому мастерству и умел обаятельно улыбаться.
— Ага, уже значит, явились. Ну, где там наш подрастающий гений, показывай его?!
Он вышел из-за массивного огромного стола, на котором можно было устроить пикник для десятерых туристов, и пошел нам навстречу. Пожал руки, заглянул благожелательно в глаза. Звали его, оказывается, Яков Христофорович.
— А что это у тебя чемпион такой грустный? — спросил он у Муромцева. — Выиграл первенство, а не рад, будто проиграл.
Ну, еще бы. Вообще-то я сегодня почти не спал. Забавлялся всю ночь с девушкой. Потом трудный финальный поединок. А теперь, без отдыха, сразу притащился сюда. Чего же мне радоваться?
Но полковнику я ответил благоразумно и кратко:
— Просто устал.
А Муромцев
