судьба.
Она никогда не трусила перед судьбой.
Но то, что Лара увидела, осматривая ярко освещенную комнату, заставило ее пересмотреть все, что она когда-либо видела или знала.
Как она и думала, кричала Фиона.
А жужжащий звук?
Лара ожидала бензопилу.
Отчасти она была права.
У руках у мужчины был электроинструмент.
Дело в том, что это была не бензопила.
Это была маленькая ручная дрель. Он вытаскивал его крутящееся металлическое сверло из центра коленной чашечки Фионы, наслаждаясь ее пронзительными воплями, свободной рукой поглаживая свой налившийся член.
О, и тот был огромным.
Мужчина и близко не был красавцем.
Грузный, окропленный кровью мучитель со вздыбленным членом и злобными глазами был своего рода эталоном мужской красоты прошлого века, как Брайан Блесс, Джон Рис-Дэвис или Жерар Депардье, но Ларе такой тип парней никогда не нравился. А этот конкретно человек был ей омерзителен. Всякий раз, видя его на экране телевизора, она либо убирала звук, либо переключалась на другой канал.
Заметив, что Лара пришла в себя, он выдернул сверло из раздробленного колена Фионы и выключил дрель. Лара поморщилась, глядя, как сверло с жужжанием вращается все медленнее и медленнее, покрытое смесью измельченной розовой плоти и скрученных костяных чешуек.
Он улыбнулся, затем поклонился.
- Мэм.
- Господин Президент... – ошеломленно пробормотала Лара.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ВЫСШЕЕ ОБЩЕСТВО
ДЕВУШКА
Она делала все, что ей говорили, беспрекословно. После того, что дворецкий сделал с головой Мэнди, идти вопреки приказам своим похитителям было смерти подобно. Все, что осталось в ней... все силы... она сохранит до подходящего случая, если таковой представится. И когда... если... это произойдет, она побежит из этого ужасного места так быстро, как никогда, стирая ноги в крови. Она будет бежать, пока сердце не разорвется в груди, а глаза не выскочат из глазниц, если это будет необходимо.
И даже потом она побежит дальше.
Пока что это были лишь мечты, и она старалась не особо на это рассчитывать. Надежда может быть опасной вещью в таком месте, как это.
И, как девушка поняла, в такой жизни, как у нее. Она, видимо, была проклята, раз с ней такое происходит. По-другому такое "везение" объяснить было невозможно. Каковы были шансы сбежать от банды бешеных, кровожадных маньяков, только для того, чтобы быть схваченной и удерживаемой в качестве сексуальной игрушки еще более безумной, дьявольской группой, к тому же гораздо более многочисленной и могущественной? Чертовски мало.
Действительно, чертовски мало.
Да... она была проклята, все верно. Родилась под плохим знаком. Возможно, вся ее семья была проклята, вместе с ней. Ее милая сестра уже умерла, убитая самым ужасным образом, а ее родители, несомненно, уже знали о потере одной из своих дочерей, в то время как другая оставалась без вести пропавшей... Они все были обречены, на боль, на горе. И все же ничего этого не случилось бы, если бы не он...
Джейсон.
А, вот она, снова подкралась и просится на место за столом: надежда. На этот раз это была надежда, что она проживет достаточно долго, чтобы увидеть, как Джейсон наткнется на это место.
Черт, да здесь стоило бы умереть, только чтобы увидеть, как убийца ее сестры столкнется с этими новыми, гораздо более организованными извергами.
Именно эти мысли наполняли ее сознание, когда она смотрела сквозь чугунные решетки окна темницы, где ее заперли, на темный, безмолвный, бесконечный лес. Звезды все еще были там, наверху. Все еще танцевали свой небесный танец, а солнце было еще далеко от того, чтобы залить своим светом далекий горизонт. Небо оставалось красивого фиолетового оттенка, глубокого и успокаивающего даже сейчас. Девушка подумала снова, не в последний ли раз она наслаждается ночным спокойствием.
Если это будет так, то она примет все это. Лелеять это в то короткое время, которое у нее есть до того, как они вернутся за ней. Атос и его дворецкий.
Они скоро вернутся. Атос сам сказал, что банкет уже близок. Девушка вздрогнула при мысли о том, из чего может состоять этот "банкет".
Атос намекал на немыслимые вещи.
Снаружи в ночи раздался тоскливый крик гагары. Она горько позавидовала ее свободе, стоя у зарешеченного окна, запертая здесь в ожидании расправы.
Переход из большой залы, где умерла Мэнди, в эту самую непритязательную и обманчиво приятную комнату было кошмарным сюрреализмом. Она шла между Атосом и великаном, боясь сделать хоть малейшее неверное движение, опасаясь, что дворецкий нападет на нее и раздавит ее голову, как мягкую дыню. Спускаясь и поднимались по длинным узким лестницам, идя по бесконечным коридорам, залитым мягким светом свечей, они миновали нескольких состоятельных людей - как мужчин, так и женщин, - которые почтительно кивали головой Атосу, а он, в свою очередь, отвечал им взаимностью. В этих людях была какая-то странная и тревожная вежливость. Чувство, что, хотя они явно прибыли сюда в эту ужасную ночь в этот огромный дом для разврата, выходящего далеко, немыслимо далеко за рамки дозволенного, они ценили свои манеры, традиции и церемонии высшего класса. Проходить мимо этих мужчин и женщин, обнаженной и дрожащей с головы до ног, было ужасно, но настоящий ужас был вызван тем, что эти люди попросту не воспринимали ее как человека. Будучи безупречно воспитанными по отношению друг к другу и к представителям своего рода, эти люди воспринимали ее не более чем мясо. Некоторые, в основном женщины, выражали отвращение, бросая на нее холодные, жесткие взгляды. Другие едва не пускали слюни при виде ее. Один мужчина, грузный, бородатый, с пышными седыми волосами, проходя мимо нее, открыто потирал свой пенис через брюки. Он подмигнул ей и призывно облизнул губы, всем своим видом напоминая кошмарную версию Санта-Клауса; душа, чье веселье исходило не от радости детей, а от извращений, которые можно пожинать, издеваясь над беззащитными людьми.
Неужели никто из этих людей не испытывал ко мне ни малейшего сострадания?
По их лицам было видно, что нет.
Атос был прав. Для них она была скотом.
За дверью комнаты слышался гул голосов, мимо проходили люди, беззаботно занимаясь своими адскими делами. Нередко раздавался смех. Похоже, обитатели дома любили повеселиться. Она, конечно, попробовала открыть дверь, хотя слышала, как ее запирали снаружи. Но попытка не принесла никаких результатов. Дверь не сдвинулась
