— Ладно, — решила она. — Идем!
Бросив на Лусу испуганный взгляд, Каллик прошла вдоль края Черной тропы, а потом сделала первый робкий шажок вперед. Теперь огнезверь мог запросто поймать ее, если бы захотел, однако он не двинулся с места.
— А теперь ты, Токло, — сказала Луса, когда Каллик отошла на несколько медведей вперед.
Токло заколебался, и Луса испугалась, что он снова начнет спорить. Однако гризли лишь сердито фыркнул и потрусил следом за Каллик.
Луса шла последней. Добравшись до противоположного конца моста, они услышали, как огнезверь снова взревел и побежал следом за ними. Едва живые от страха, медведи сбились в кучу на краю дороги и не шевелились, пока огнезверь не промчался мимо.
— Ура! — крикнула Луса, шумно выдохнув воздух. — Ну, разве это не проще, чем плыть через реку?
— Ты просто умница, Луса! — горячо воскликнула Каллик.
Токло недовольно фыркнул и промолчал.
Приободрившись, Луса повела друзей к берлогам плосколицых. Теперь перед ними лежала широкая долина, испещренная мелкими лужицами воды, в которых отражался свет догорающего дня. Токло подошел к одной из луж, сделал несколько глотков, но тут же попятился и, скривившись, громко икнул.
— Не пейте эту воду, — предупредил он, брезгливо облизнувшись. — Воняет ужасно.
Когда стемнело, Луса вдруг почувствовала страшную усталость. Лапы у нее горели, во рту пересохло, но кругом не было подходящей воды. Ей хотелось выть от голода. Кролик, которого они с Каллик съели накануне, превратился в отдаленное воспоминание, но Лусе не хотелось тратить время на охоту, тем более что на этой унылой равнине не было видно не только дичи, но даже ни одного куста с сухими ягодами. В любом случае, запах огнезверей забивал все другие запахи.
— Надеюсь, Уджурак оценит то, что мы для него сделали, — услышала она тихий шепот Токло.
Теперь огнезвери то и дело проносились мимо медведей, свет их ослепительных желтых глаз прорезал сумерки. По крайней мере, сейчас их было видно издалека. Спрятаться было негде — ни деревьев, ни горных склонов, ни кустов — поэтому медведи каждый раз просто останавливались у края Черной тропы, сбивались в кучку и ждали, когда огнезверь пронесется мимо.
— Кажется, они вообще нас не замечают, — сказала Каллик, провожая взглядом особенно крупного огнезверя.
— Это хорошо, — согласился Токло. Он стоял на краю дороги, с отвращением глядя на яркие огни. — Все бесполезно. Это неподходящее место для медведей, и с каждым шагом здесь становится все хуже и хуже.
— Может быть, нужно вернуться назад, — неуверенно предположила Каллик. — Пусть Уджурак сам разыщет нас.
— Что за глупости! — воскликнула Луса, ласково тычась носом в плечо Каллик, чтобы смягчить резкость своих слов. — Мы ведь не знаем, может ли Уджурак уйти и разыскать нас! Может быть, он все еще болен, или плосколицые держат его в плену. И потом, если даже он может уйти, как он поймет, где нас искать!
— Но ведь мы тоже не знаем, где его искать, — заметил Токло. — Чем он лучше нас?
— Нет, мы знаем, — возразила Луса. — По крайней мере, у нас есть догадка, откуда начать поиски. Мы почти пришли!
Тем временем они прошли мимо первой берлоги, которая выглядела обитаемой. Здесь горел свет, и Луса услышала слабые голоса, доносившиеся изнутри. Она невольно вздрогнула, заметив огнезверей, притаившихся рядом с берлогой.
— Тише, — шикнула она. — Думаю, они там спят, но кто знает!
Вглядевшись в темноту, Луса поняла, что гнездовье металлических птиц должно находиться где-то неподалеку. Берлог здесь было меньше, чем она думала, и стояли они гораздо дальше друг от друга. Некоторые были подняты над землей на коротких ножках, и Луса невольно фыркнула, представив, как эти смешные домики разбегаются во все стороны, унося с собой плосколицых.
— Простите, — пробормотала она, поймав изумленные взгляды Каллик и Токло. — Идем, хватит терять время.
Миновав берлоги, они вышли на открытое пространство, залитое тем же твердым покрытием, что и Черные тропы.
— Смотрите! — воскликнула Луса. Прямо перед ними, притаившись в темноте, стояла металлическая птица. — У нас все получилось!
— Кажется, она спит, — прошептала Каллик.
— Давайте проверим, — шепнула в ответ Луса. — Если Уджурак там, то мы сможем учуять его запах.
Она старалась говорить уверенно, но стоило медведям выйти из укрытия, как Луса почувствовала себя беззащитной. Плосколицых не было видно, но кто знает, может быть, они притаились где-то поблизости, чтобы неожиданно напасть и прогнать их своими огненными палками? Да и металлическая птица в любой момент могла проснуться!
Но вокруг все было тихо и спокойно. Медведи принялись исследовать пространство вокруг спящей птицы. Луса старалась изо всех сил, пытаясь уловить хотя бы малейший след присутствия Уджурака. Но проливной дождь смыл все запахи.
— Ничего не получится, — проворчал Токло. — Мы только зря теряем время. Нужно искать в другом месте.
— В каком? — взвилась Луса. — Мы выследили металлическую птицу. Уджурак должен быть где-то здесь! Нужно продолжать поиски!
— Если мы будем и дальше топтаться здесь, нас найдут плосколицые, — сердито возразил Токло. — Нужно уходить, Луса.
— Нет, постойте! — вдруг возбужденно воскликнула Каллик.
Обернувшись, Луса увидела, что белая медведица обнюхивает что-то на земле, стоя возле того места, где от гнездовья металлической птицы отходила Черная тропа.
— Что это? — крикнула Луса, подбегая к подруге.
Каллик кивнула носом на землю, где лежала маленькая фигурка белого медведя, вырезанная из дерева. Луса наклонилась, чтобы обнюхать ее, и почувствовала слабый запах Уджурака.
— Это знак! — радостно закричала она. — Уджурак знал, что мы отправимся его искать! Вот только куда нам теперь идти? — вслух пробормотала она.
Каллик подняла морду и посмотрела на берлоги, окружавшие гнездовье металлической птицы.
— Раз он оставил знак здесь, значит, ушел куда-то туда, — решила она, направляясь в узкий проход между двумя берлогами.
— Мы идем к тебе, Уджурак! — прошептала Луса, и они с Токло молча направились следом.
ГЛАВА XXIX
УДЖУРАК
Уджурак открыл глаза. Он не знал, как долго пролежал здесь, но чувствовал, что к нему вернулись силы. Он сел и обрадовался — у него впервые за долгое время не закружилась голова. Горло все еще саднило, но в остальном он чувствовал себя здоровым и сильным.
Эти плосколицые — хорошие лекари.
Он рассеянно провел рукой по мягким шкурам, в которые его облачили. Шкуры были чистые и удобные, только непривычные. Уджураку хотелось поскорее вернуть себе густую бурую шерсть, которую он носил, когда был медведем.
