- Постой, Невер. То, что я скажу сейчас, может показаться тебе бредом, выдумкой, уловкой, чтобы обмануть тебя. Но, клянусь, это все чистая правда. Прости, что до сих пор не приказала освободить тебя. Но поверь, это для твоего же блага. Зная твой буйный нрав, милый, я боюсь, что ты можешь навредить себе и другим, не разобравшись в ситуации.
- Приказала, милый? – лихорадочно билась мысль в мозгу Невера. Из уст этого образчика настоящей мужественности подобные слова звучали дико, и бедный русич начал думать, что от длительного голода и неподвижности начал сходить с ума, и у него уже слуховые галлюцинации.
А Илад продолжал:
- Когда до меня дошли вести, что ты в пленув Эгране, нужно было как-то действовать. Но делать это в облике Милады было невозможно, так как, во-первых, на наши владения надвигался твой заклятый «друг» Драгош из Ильрима, желавший захватить меня и княжество в придачу. А во-вторых, кто бы отдал тебя мне? В лучшем случае, заключил бы меня правитель Гаруф в соседнюю камеру, а в худшем – сделал своей женой.
Степняк говорил медленно, видно было, что он тщательно старается подбирать слова. Но произносились они столь мужественным баритоном со слегка хриплыми низкими нотами, что все происходящее стало казаться Неверу еще большим бредом.
- Чтобы получить это обличье, я вынуждена была обратиться к ведьме. Но расплатиться пришлось своей силой. Теперь только ты можешь вернуть себе свою жену, - тут степняк запнулся и потом, словно на что-то решившись, быстро вымолвил, - Поцелуй меня, любимый!.
От такого поворота событий князь откровенно обалдел и в ужасе таращился на степняка. Мало ему всяких унижений, так еще и с мужиком-вражиной целоваться! Так вот зачем степняк морочит ему голову! Видать, он из тех, кому мужчины милее женщин, вот и придумал дурацкую сказку про Миладу.
- О, прости, понимаю, ты не можешь мне ответить с кляпом во рту.
С этими словами пранадармец наклонился к русичу, чтобы вынуть у него затычку изо рта. И в ту же секунду получил смачный плевок в лицо.
- Ах ты, погань басурманская, рожа нечестивая! Да как ты смеешь мне, князю православному, предлагать такое непотребство! Был бы я сейчас свободен, не сидел бы ты уже тут передо мной, а давно отправился к своим предкам! Интересно, чем ты мне докажешь, что ты не выдумал все это, чтобы совратить меня на путь бесовский? Али есть у тебя кольцо, мною Миладе подаренное? Так никто его с нее снять не сможет, если только не отдаст она его кому сама добровольно. Молчишь? То-то же! Нет у тебя кольца. Не моя жена ты. Да и Миладушка не могла тебе его отдать, вражина. Любит она меня больше жизни.
Илад только с горечью и отчаяньем взглянул на Невера, да утерся рукавом, не жалея роскошного кафтана. И тут его лицо просветлело:
- Есть, есть доказательство! Да, нет у меня кольца. Он остался у ведьмы. Завтра же мы едем к ней, и ты поверишь, что я твоя Милада.
С этими словами юноша развернулся и вышел из шатра, оставив Невера опять в одиночестве переваривать все сказанное.
Глава 33
Поутру караван настолько поспешно, насколько это было возможно, покинул лагерь и направился прямиком в сторону майриной избушки. Невер со своей повозки продолжал в бессилии изрыгать самые страшные ругательства, какие знал, в адрес мерзкого степняка. А тот даже никак не реагировал, молча понурив голову, сидя в своем седле.
Первой не выдержала Чанлиф. Она не могла ни понять, ни принять то, с какой черной неблагодарностью отнесся этот дикий русский медведь к ее любимому, спасшему его из застенков. Девушка подошла к Свану и тихонько шепнула ему что-то на ухо. Бравый воин, который и сам уже давно мучительно переживал за Миладу, вынужденную безропотно абсолютно незаслуженно выслушивать такие гнусности из уст родного мужа, после слов принцессы решительно слез с коня, подошел к Неверу и со словами «Прости, друже!» заткнул ему рот своим платком, полученным на память от жены, ибо ничего более подходящего и чистого не нашлось. После этого в процессии воцарилось гнетущее безмолвие, которое нарушал только стук копыт и скрип колес.
По мере продвижения на север все мрачнее и мрачнее становился степняк. И не только тот факт, что Невер упорно отказывался верить Миладе, тяжким грузом давил на ее плечи. За всю свою жизнь не слыхала она таких слов, которыми крыл ее любимый муж. Оставшись невинной в браке благодаря трагическому стечению обстоятельств и смутно представляя себе даже то, что происходит между мужчиной и женщиной, она и предположить не могла, что такое бывает между мужчиной и мужчиной, и как это вообще осуществимо, Плюс чем дальше продвигался караван, тем больше она опасалась не застать ведьму на месте. А потом ищи ее свищи, как ветра в поле. Была и еще одна веская причина, почему девушка чувствовала страх, отчаянно сжимавший ее сердце. С каждым днем становилась она все слабее и слабее. Майрины чары продолжали свое разрушительное действие, и Милада боялась, что в конце пути ей просто не хватит сил объясниться с обманщицей, а то и вовсе элементарно добраться до своей цели.
Видя такое настроение своего предводителя, воины почтительно держались в стороне, стараясь не лезть лишний раз к Миладе. И только Чанлиф присаживалась вечерами к костру, где в одиночестве коротал время, обхватив колени руками, опустив на них голову и думая горькую думу степняк. Девушка тихонько подходила к нему, садилась рядом бок о бок и просто молчала, не позволяя себе даже приласкать любимого. А Илад даже не замечал ее присутствия, столь мрачны и тяжелы были его мысли, пока однажды случайный шорох не привлек его внимание. Он поднял голову и увидел на своем плече головку прекрасной Чанлиф, задремавшей от долгого бдения у костра. Молодой пранадармец резко пришел в себя. Ведь ей же холодно в этих тонюсеньких шелках и газе! Он спешно стянул с себя кафтан, прижал к себе покрепче девушку и укрыл им их обоих со спины.
Во сне принцесса даже не поняла, отчего ей стало так хорошо, уютно и тепло на душе. Только в глубине замутненного дремой сознания мелькнула мысль:
- Да, это именно так и надо. Так и должно быть.
Чанлиф же взяла на себя и питание «пленников». Ведь как только воины пытались вынуть кляп изо рта у Невера, он разражался столь площадной бранью в адрес ненавистного извращенца-степняка, что даже у видавших виды вояк уши сворачивались в трубочку. Пока в один прекрасный день тот, приготовившись вывалить на пранадармца очередной ушат изощренной ругани, не увидел перед собой вместо бородатого ратника неземное видение в голубых развевающихся шелках, протягивающее ему ложку с кашей. До этого Невер был столь погружен в планы мести мерзкому принцу Серебряной Завлуди, что даже не заметил присутствия женщины, да еще столь хрупкой и прекрасной, в обозе. Княжеское воспитание не позволяло ему изъясняться столь непристойно при девушке, и Невер резко оборвал свою тираду на полуслове. А Чанлиф в это время умудрилась запихать ему эту кашу в открытый рот. Что уж там она ему наговорила, как увещевала, но князь поел в первый раз за время похода.
Илад, хоть и был погружен в мрачные мысли, все же не был слепым или дураком и видел все добрые поступки Чанлиф. А он-то, надо признаться, в первую встречу счел ее взбалмошной и капризной дурочкой.
