— Что за дурак наш викарий, — топнув ногой, воскликнул Гловер. — Не нравится мне это все, вот что я скажу.
— Мне тоже.
Наконец суденышко поравнялось с «Гектором». Оказавшись в пределах слышимости, прибывшие на нем словно растерялись и теперь не знали, что сказать.
— Что за известия у вас, джентльмены? — окликнул их Пиндар.
Лэмбет, один из торговцев, неуверенно выпрямился.
— Мы насчет вашего челядинца, секретарь Пиндар. Этого Керью.
У Пола мгновенно пересохло во рту.
— Эти двое, — он указал кивком головы на янычар, — явились в посольство с приказом арестовать его.
— Каков негодяй! — Пол почувствовал на своем плече руку возмущенного Гловера. — Он сведет на нет все наши старания. На каком основании? Что он натворил?
— Мы понятия не имеем, они нам ничего не говорят.
Пол сжал побелевшими пальцами поручень борта.
— Нашли? — Лэмбет вытер вспотевший лоб. — Ни они, ни мы не нашли его, в том-то и дело. Мы приехали, чтобы вас предупредить. Думали, он с вами.
Гловер бросил на Пола вопросительный взгляд.
— Здесь его нет, — хмуро отозвался Пол. — Но, мне кажется, я знаю, где его искать.
Глава 14
Стамбул, вечером 2 сентября 1599 года
Дверь отворил тот же слуга, который накануне подавал им с Керью кофе. Сначала мальчик несколько замялся в дверях, видимо, Джамаль аль-андалусиец отдал приказ нынешним днем не принимать посетителей, но после короткой паузы разрешил Полу пройти в вестибюль. Оставаясь там в ожидании хозяина, секретарь посольства, к своему удивлению, обнаружил, что его визит вызвал в доме ученого астронома некоторую суматоху. В помещениях первого этажа суетились слуги, слышалась взволнованная речь, затем донесся голос самого хозяина, резко хлопнула дверь наверху, раздались торопливые шаги. Снова зазвучали голоса, один из которых принадлежал, теперь он ясно слышал это, Джамалю, второй же — что чрезвычайно поразило Пола — женщине. Голоса сначала звучали тихо, затем, в пылу беседы, стали громче. Спустя несколько минут к Пиндару вышел и сам хозяин дома, в этот раз движения его отличались непривычной торопливостью. И хоть астроном поспешил плотно притворить за собой дверь, ведущую во внутренние покои, зоркие глаза Пола заметили, что в глубине дома на миг мелькнуло черное женское одеяние.
— Я могу подождать, Джамаль, вижу, вы заняты.
— Нет-нет, дорогой друг. Вы пришли как нельзя более кстати. Ничем особенно важным я не занят. — С обычной любезностью ученый жестом отмел возражения англичанина. — Более того, я как раз хотел обсудить с вами кое-какие события. Пройдемте в башню, — пригласил он. — Там мы можем побеседовать без боязни быть услышанными.
Через несколько минут оба уже были в обсерватории наедине друг с другом.
— Видите ли, меня тревожит происшествие с моим слугой, — начал Пиндар. — Исчез Керью, и, хоть я сам не могу понять почему, мне кажется, что вы могли бы пролить свет на этот вопрос.
Джамаль положил легкую руку на плечо собеседника.
— Ваш Керью в полной безопасности.
При этих неожиданных словах Пиндар застыл в немом изумлении и уставился на собеседника.
— Где же он? — неуверенным тоном спросил он после паузы.
— Извините, друг, но, мне кажется, вам лучше об этом не знать. По крайней мере, сейчас.
Пол в смятении провел рукой по волосам.
— О чем вы толкуете? Мне совершенно необходимо знать, где он находится. К нам в посольство явились какие-то янычары с приказом арестовать его. Это произошло сегодня…
— Я знаю об этом.
— И я хочу отыскать его раньше, чем это удастся сделать им. — Но тут до Пола дошел смысл только что услышанного. — Как? Вы знаете о янычарах?
— Присядьте, друг мой. Не волнуйтесь так.
— Но мне сейчас не до соблюдения приличий. — Внезапно Полом овладел гнев на собеседника, на эту спокойную, невозмутимую фигуру в белых одеждах. — Извините, но у меня нет времени на обмен любезностями. Ради бога, объясните, что происходит!
Если ученый и почувствовал удивление при виде того, как всегда столь выдержанный англичанин едва справляется с волнением, он ничем его не выдал.
— Во дворце кто-то пал жертвой отравления, и там думают, что это происшествие каким-то образом связано с вашим слугой.
При этих словах волна страха накрыла Пола, вызвав тошноту.
— Но вы сказали, он в безопасности?
— Он будет находиться в тайном укрытии, пока дело не прояснится.
— Что это за «тайное укрытие»?
Ответом послужило краткое многозначительное молчание, затем Джамаль медленно ответил:
— Как уже сказано, я вам этого не открою.
Теперь промолчал Пол, обдумывая услышанное, затем спросил:
— Кто был отравлен?
— Хассан-ага, глава черной стражи.
— Ясно.
Пол провел ладонью по лицу.
— Его обнаружили вчера — в бессознательном состоянии евнух лежал на камнях, в одном из удаленных уголков дворцовых садов. Никто не знает, как он туда попал и что с ним могло случиться.
— Он умер?
— Нет. Он жив. Пока жив, но состояние его очень тяжкое.
— Какое отношение это происшествие могло иметь к Керью?
Джамаль снова помедлил с ответом, размышляя. Рассеянно взял со стола лупу из полированного стекла, покачал на ладони, будто определяя вес.
— Приходилось ли Джону когда-либо изготавливать леденцовые фигурки, например в виде кораблика? Припоминаю, однажды вы рассказывали мне о том, что ваш повар большой искусник в приготовлении таких блюд.
— Да. Мы называем их «десерт». Действительно, Керью мастер стряпать такие лакомства. — По спине Пола пробежал холодок, страх ощетинился острыми иглами, и секретарь обхватил голову руками. — Только не говорите мне, пожалуйста, не говорите, что сахарный кораблик, который приготовил Керью, оказался отравленным. И что из-за него умирает их главный евнух.
— Бедняга Джон. — Лицо ученого приобрело мягкое, извиняющееся выражение. — Неприятности так и преследуют его, не правда ли?
— Похоже на то. — Мысленно Пол сжал пальцами шею своего слуги-соотечественника и стискивал ее до тех пор, пока лицо того не посинело и глаза не выкатились из орбит. Но тут новая мысль пришла ему в голову. — Это же абсурдно! Какие мотивы могли быть у Керью для такого поступка? Положить яд в угощение для султана? Мы прилагаем все старания, чтобы произвести благоприятное впечатление на вашего повелителя, а не, избави боже, отравить его! Нет-нет, я готов поставить на кон все, что угодно, даже свою жизнь, за этим скрывается кто-то совершенно другой. Возможно, это дело рук де Бреве или Байло, венецианца. А может быть, и их обоих.
