Книга Что за чушь я сейчас прочитал? - Дэвид Вонг

– Да быть не может… нет, – сказал я. – Час назад вы были абсолютно уверены, что есть.

Она рассеянно кивнула.

– И я все помню. Целых восемь лет воспоминаний. Но если хорошенько подумать, в них нет никакого смысла. Все плывет, размывается. У него нет своей комнаты в трейлере, это можно списать на уничтоживший мой дом пожар. Но у него и одежды нет, игрушек.

– Но… как же вы этого не заметили? С первой же секунды.

Она покачала головой.

– Вы видели шоу про барахольщиков? Людей, которые забивают все доверху хламом так, что даже из одной комнаты в другую не пройти? Родственники пытаются их образумить, но они просто не видят мусора, их не убедишь, что что-то не так. В мозгу словно слепые пятна появляются, мы не замечаем очевидного. У меня есть двоюродный брат, который весит шестьсот фунтов, но стоит мне приготовить еду, как все мысли о нем улетучиваются. А потом я узнала об этом паразите. Этот маленький червяк просто убеждает муравья, что всегда сидел у него внутри, что ползать по дереву, среди ягод, – его любимое занятие. Хотя все его инстинкты кричат, что это самоубийство.

– Но ведь люди – не муравьи, – возразил я. – Вы заявляете, что эта тварь просто появилась рядом и внушила, что у вас есть сын, внедрила тысячи воспоминаний о том, что происходило годы назад. Как такое вообще возможно?

– Наши воспоминания – это клеточные структуры в мозгу, – сказала Эми. – Процедура та же, что и с муравьем, только немного сложнее.

– Трахакан, – произнес Джон. – Мы все чувствовали, как он пытается влезть к нам в память. Он не просто выглядел как сотовый телефон, а заставил нас думать, что это именно он. Так что похоже на правду.

– И что еще хуже, – добавила Эми, – похоже, собака их все-таки не чует. Если мы точно уверены, что этот Майки – один из них…

– Да ну, он уже не в первый раз ошибается, – ответил Джон. – Он с ног до головы обнюхал того одержимого плюшевого медведя, которого я выиграл на Осеннем фестивале. И все равно продолжил его трахать.

– Ты это вообще о чем? – спросила Эми.

– Ты что, не помнишь медведя? Я тогда еще жил в квартире на…

Эми схватилась за голову.

– Боже мой. Ты думаешь, Собак с тобой уже сто лет живет.

– Э-э… Чего? – спросил я.

Эми откинулась на спинку сиденья.

– Я этого пса сегодня в первый раз увидела. Думала, Джон в догситтеры записался.

Я уставился на дверь номера.

– Нет. Это ведь… нет. Это же Собак. Они ведь и с Молли не ладили. И он как-то раз сжевал одну из твоих сандалий.

– Ни одна собака никогда не драла мою обувь.

Занавеска за окном мотеля снова дернулась.

– Нет, это ведь… – начал Джон, – это тебе они мозг прополоскали. Тебе, а не нам. Я вот все помню. Это пес Марси, она оставила его мне, когда мы расстались – у ее соседки по комнате аллергия. Много лет назад, в тот год еще зима была суровая и… еще куча всего случилась.

– Да, наверное, Эми просто ошиблась. Опять. – Я посмотрел на нее. – Помнишь, как несколько недель назад к нам ворвались плащеносцы? Они еще ту, э-э, штуку искали. И ты ее в реку выкинула.

Она покачала головой.

– Это я помню, но собаки там не было.

– Мы же его к ветеринару возили! – воскликнул Джон. – Он нажрался шоколада.

– Счет от врача остался?

– Конечно, он… нет, погоди, денег она не взяла.

– Да не были мы в ту ночь в ветклинике, Джон.

– Если сконцентрироваться на этих воспоминаниях, если хорошенько в них разобраться, они распадаются на части, и сквозь них проступает реальность, – сказала Честити. – Они просто прячутся. А со мной они просчитались. В мире я сомневаться могу, но в себе – никогда. Моя память – ложная память – подсказывала мне, что с отцом Майки я познакомилась на озере: мы переспали, а на следующий день он уехал из города. Но я бы ни в жизни так не поступила, я никогда не легла бы с таким типчиком в постель. И если бы у меня появился малыш, настоящий малыш, я бы переехала в место получше. В город получше.

– А ваши друзья и родственники не удивились, что вы вдруг возомнили себя мамой? – спросил я.

– Я с семьей, если можно ее так назвать, не общаюсь, да и вообще не слишком общительная. И эта тварь об этом знала. Не просто так она меня выбрала – это да. Но не проканало.

– Ладно-ладно, – сказал Джон. – Давайте сосредоточимся на самой насущной проблеме. Теперь там, в этом номере, – оба, и ребенок, и пес, парочка потусторонних. И что, черт их дери, нам с этим делать? Уехать?

– Если мы сможем заставить тварь принять истинный облик, получится ли, не знаю, с ней поговорить? Спросить, чего она хочет? – предложила Эми.

– И как заставить ее этот облик принять? – спросил я.

– Надо, чтобы она сама этого захотела, – сказал Джон. – Погодите-ка, раз она косит под собаку, может, и вести себя будет по-собачьи? Может, мне зайти и сказать: «Ладно, раз уж ты просто пес, ты точно не откажешься слизать с моих яиц арахисовое масло».

– А может, просто покажем, что в курсе, кто она на самом деле? – предложила Эми.

– Жалко, «Соевого соуса» не осталось, – сказал Джон. – Он бы кстати пришелся.

– Чего? – спросила Честити.

– Это сленг, – пояснил я. – Джон говорит об одном, эм, веществе – такой допинг для людей с паранормальными способностями, с любыми. Что-то вроде того. Это из-за него мы в это дело пошли.

– Я на девяносто девять процентов уверен, что Соус сможет пробить маскировку этой твари, развеять все ее иллюзии, – сказал Джон.