Спустившийся последним Кишкис, обратив внимание на томик в руках Огнева, заметил:
– А я уже давно бумажные книги с собой не вожу. Иногда в коллекцию покупаю, конечно, но вся библиотека давно на киндле41 хранится. Они у нас чуть ли ни в каждом продуктовом за копейки продаются…
– У нас – это?.. – не отрываясь от чтения, спросил Демон. Усаживаясь на соседнее кресло, Кишкис чуть удивленно ответил:
– В Соединённом Королевстве, я там живу…
– А, точно… – Огнев поднял глаза на незваного собеседника. – Слушай, я же правильно помню, это ты на Стритбаскете до ведущего докапывался с тем, что тебя неправильно называли? Андрей, Андрюс… Ты теперь, наверное, на Эндрю отзываешься?
– Сказал Дмитрий Огнев, литовец, – Заяц пожал плечами, стараясь не показать, что слова Демона его задели. Огнев откинул голову на бок и какое–то время внимательно рассматривал сидящего перед ним Кишкиса.
– Учитель русского языка в русскоязычной школе, забыл добавить. Я вырос в Литве, я живу в Литве, я не говорю «у нас» о других государствах и я играю за сборную Литвы. Ты ведёшь себя так, будто к тебе относится только последнее…
– Нет, не только… – Заяц, наклонившись вперёд, пересел на краешек кресла. – Я не живу в Литве и рад этому, да. Но я тоже тут, к сожалению, вырос и помню как меня в детстве дразнили оккупантом и предлагали валить домой. Это в Вильнюсе. Мне интересно, как ты у себя такого избежал? Или просто забыл, как любой другой типичный продукт литовского взращивания?
– Заяц, ты не прав… – оторвавшись от партии с Довидасом, прокомментировал со своего места Балу. Демон повернулся на голос.
– Не отвлекайся, Вайдас, ты честь «Дворняг» защищаешь, – затем обратился к Андрею. – Мои родители попали в Паневежис вчерашними студентами, во времена, когда все просто ехали, куда их посылают. Они прожили там всё свою не очень долгую жизнь и погибли на пике развала Союза. Возможно, кто знает, потому что какое–то быдло решило, что они – главные враги литовской независимости. Такое случалось у нас, – Демон чуть заметно подчеркнул «нас» голосом, – такое случалось и практически в любой другой стране. Мне было восемь лет, когда их не стало, всё что у меня осталось от них – язык. Его я не забыл, им я дорожу. В остальном же, да – я продукт литовского взращивания, как ты сказал, но опять же – ты где-то в другом государстве учился? Или ты сейчас на интернат намекаешь? Так мы в те же школы, что и «домашние» дети ходили, к тем же учителям…
– У меня хотя бы среди близких друзей никто отбросом и наркоманом не вырос, – неготовый к подобному отпору Заяц схватился за первый найденный им аргумент. Сидящий напротив него Огнев побелел, но ничего не успел ответить.
– Артур, чем ты, говоришь, тогда у Саулюса в баре закинулся? – Лиздейка, повернулся к стоящему как раз за его спиной Римлянину. Римлянин, как и все остальные, прекрасно слышавший разговор Кишкиса с Огневым, рассмеялся.
– Амфетамин. Хороший, качественный, я того дилера ещё по прошлой жизни знаю. Пристали… Самое невинное занятие люди могут сделать преступлением….
При последней фразе на лице Роматиса возникло такое мечтательное выражение, что наблюдающий за ним Кость счёл нужным напомнить:
– Роматис, у нас игра завтра…
– Что вы понимаете, это Мольер… Я его с таким удовольствием освежил в памяти после того, когда на «Тартюфа» зимой ходил… Шикарный спектакль. Вон, у Довидаса спросите, я его, по-моему, там видел.
– Коршуновас? – Толстый на секунду отвлёкся от партии. – Был, ага. По бизнесу, правда, так что особо ничего не скажу…
– Ничего и не говори, – махнул рукой Артур. – Шикарно…
В своём кресле фыркнул временно забытый всеми Кишкис.
– Конечно, эпатажный Коршуновас – это шикарно, ага. Ну, для Литвы, может быть…
Римлянин обиделся:
– Ты, Андрей, тоже скажешь… В Литве, между прочим, очень сильная театральная традиция!
– А ещё теоретическая физика на очень хорошем уровне. Особенно по оптическим направлениям, – вдруг поднял голову Уж. – Об этом мало кто говорит, но на самом деле у нас очень уважаемые учёные есть.
– Хип-хоперы литовские котируются, – добавил Внук. – В Польше хип-хоп любят, если они что-то хорошее о наших говорят, так исключительно о том, что есть среди нас крутые ЭмСи. Не как поляки, конечно, но…
– Lindo, lindo, po manim palindo…42 – хором отозвались на это Демон и Балу, а Демон добавил.
– Да и литература в Литве не самая последняя. Вообще, считается, что нельзя критиковать культуру чужой страны, – при слове «чужой» он презрительно посмотрел на Кишкиса, – до того как не посмотришь пять местных спектаклей, не прочитаешь пять местных романов, не посмотришь пять фильмов и не послушаешь внимательно пять музыкантов. Хотя бы. Но отрицать чужую национальную самодостаточность, конечно, всегда легче.
– Закивали, пламп, – Кишкис подскочил с кресла. – Все такие правильные, такие молодцы. Культура у них и наука. И природа, и погода… И хип-хоп… Только, почему-то никто об этом не знает, вся ваша… Национальная самодостаточность… Кого не спроси, в баскетболе. Да и его – потеряли, поэтому мы здесь, если не помните. Национальная идея, ага. Пока не появилась возможность денег на ней сделать.
– Андрей, ты в порядке? – до этого молчавший Саулюс, аккуратно подошёл к другу. Приобнял его. – Что-то ты разнервничался…
– Да, блин… – Заяц хлопнул Кокса по плечу, показывая, что он успокоился, сел. – Просто они тут все невкивенные патриоты, у Литвы то, у Литвы сё… И ведь сами понимают, что обо всем этом знают единицы. А то, о чём знают все – пиво, баскетбол. От баскетбола в прошлом году отказались, что осталось? Так может, вместо того чтобы на меня нападать, кто-нибудь подумает о том, как расти детям, у которых национальная идея – пиво? Умные все… – Кишкис потряс головой и тихо добавил. – Детей жалко…
Демон, к которому возвратился нормальный цвет лица, снова всмотрелся в Кишкиса и, наконец, словно что-то для себя решив, кивнул.
– Андрей, ты всё-таки очень неприятный человек. Литовских детей не надо жалеть – они одеты, обуты, в массе своей накормлены. Баскетбол у них никто не отберёт, если хочешь – мы здесь как раз для того, чтобы его, как национальную идею, сохранить. Помимо прочего… Возможно, конечно, баскетбол не является лучшей национальной идеей, но чтобы воспитать у детей лучшую – их не надо жалеть. Их надо воспитывать. Но это сложно. Обидеться на страну, разочароваться, укатить на заграничную стройку и оттуда литовских детей жалеть – конечно легче, я тебя понимаю.
– Я не на стройке, я на фабрике, – буркнул Кишкис.
