Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
– То-то, обормот. И запомни, имя Христофор кому попало недают, оно ко многому обязывает.
Накануне к половине пятого утра, почти ослепнув откомпьютера, выкурив полторы пачки сигарет, очумев от милых шалостей котенка, онрешил заранее найти подходящую сумку, чтобы утром взять звереныша с собой взоомагазин. Оставлять такую шпану дома без присмотра опасно. Пришлось перерытьвсю кладовку. Наконец он откопал мягкий стеганый мешок, в котором Маша носиласпортивную форму, когда училась в колледже. Потом пришлось искать нитку сиголкой, чтобы пришить оторванную ручку. При этом Григорьев злился и ворчал, акотенок носился за ним по дому и все пытался влезть на голову.
Они оба уснули только в шесть. Проснулся Григорьев в началедвенадцатого, совершенно разбитый, с тревожной, сосущей болью в желудке.Несколько минут он лежал, глядя в потолок, и пытался уговорить себя, что этаболь – всего лишь следствие скверного ужина, перекура и ночных бдений и никакне связана с дурными предчувствиями.
Белый бандит мирно урчал рядом с ним на подушке, уткнувшисьмордой ему в ухо. В комнате было довольно холодно. Перед тем как лечь спать, оноставил окно открытым, чтобы выветрился табачный дым. И хотя в начале мая вНью-Йорке ночи совсем теплые, эта выдалась какая-то ледяная, почти зимняя.Григорьев даже испугался за свою японскую яблоню, если были заморозки, ейконец.
Он неохотно вылез из-под одеяла, босиком, в пижаме,поеживаясь, спустился на первый этаж в гостиную и выглянул в свой маленькийдворик, посмотрел на деревце. Оно было пронизано солнцем и как будто улыбалосьему сотнями бело-розовых распустившихся бутонов.
Потом он долго стоял под душем, побрился, глядя на себя взеркало, обнаружил несколько тонких царапин на виске, следы кошачьей ночнойакробатики.
Обычно он завтракал йогуртом, овсянкой с обезжиреннымисливками, консервированным фруктовым салатом. Маша многие годы приучала егоправильно питаться, относилась к этому чрезвычайно серьезно. И он слушался,больше для ее спокойствия, чем ради собственного здоровья, хотя, конечно,чувствовал, что она права. Чем меньше холестерина и всяких жареных жиров, темменьше проблем с давлением, одышкой, и брюхо не растет. Но на этот раз он решилпобаловать себя яичницей с беконом и настоящим крепким кофе с кофеином. Длякотенка он заранее приготовил блюдечко с молоком.
Когда зашипела сковородка, котенок, до этой минуты спокойноспавший, кубарем скатился со второго этажа, потянулся, зевнул, мурлыча, потерсяоб ногу своего хозяина, вскочил на стул, оттуда на кухонный стол, началпотихоньку, бочком, подбираться к плите и тут же отпрыгнул с обиженныммяуканьем, потому что брызнуло масло.
– Во-первых, доброе утро, – обратился к нему Григорьев, –во-вторых, не лезь на стол, тем более на кухонный. А в-третьих, о беконе можешьдаже не мечтать. У Христофора от жареного бекона бывал понос. Вот твое молоко.
Котенок понюхал, фыркнул, немного подумал и, к удивлению ирадости Григорьева, принялся лакать. На закуску он получил кусочек варенойколбасы, наелся и занялся утренним туалетом. Умывался он так долго ивдохновенно, что Григорьев успел спокойно съесть свою яичницу, выпить кофе ивыкурить сигарету.
В начале третьего он запихнул котенка в сумку и побежал кФокс-стрит так, словно это была его обычная оздоровительная пробежка.
По дороге к Фокс-стрит Андрей Евгеньевич пытался привести впорядок тот информационный хаос, которым всю ночь жадно, без разбора, забивалсебе голову, как обжора забивает брюхо.
Осенью восемьдесят третьего Кумарин подсунул Григорьевуписьмо, написанное офицером ЦРУ и переданное через охрану посольства. Подсунулкак бы случайно и очень внимательно наблюдал за реакцией. Еще тогда, почтидвадцать лет назад, Андрей Евгеньевич отнесся к этому как к очередному этапупроверки. Он не исключал, что письмо поддельное. Если о Колоколе узнаютамериканцы и начнут его искать, значит Григорьев предатель. Единственное, чторождало сомнение – банальность хода.
Один из секретов кумаринской непобедимости и успешностизаключался в том, что он не считал других глупей себя. А “утка” с письмом быларассчитана на дурака.
Григорьев рассказал Макмерфи о Колоколе, лишь когда получилна это санкцию Кумарина. Любопытно, что вскоре был разоблачен “крот”, нектоДжордан Слонимски. Высококлассный программист, он работал в самом сердце ЦРУ ипродавал русским стратегическую информацию.
При обыске среди его бумаг обнаружили листочек, на которомотпечатались фрагменты текста письма в советское посольство с предложением осотрудничестве. Графологическая экспертиза подтвердила, что писал Слонимски.
С помощью Григорьева до сведения руководства ЦРУ былидоведены некоторые детали, позволявшие судить о том, какая именно информацияуходила к русским через Слонимски. Это и навело Андрея Евгеньевича на мысль,что Слонимски никакой не Колокол и вообще никакой не “крот”. Бумага сотпечатками текста письма ему подброшена, почерк подделан специалистами.
Зачем Кумарину понадобился этот розыгрыш, Григорьев понялчуть позже, когда Слонимски признался, что русские действительно пытались егозавербовать, он сделал вид, будто согласился, и потребовал деньги вперед. Емупредложили аванс, полторы тысячи долларов наличными. Деньги он взял, посколькув тот момент очень в них нуждался и не считал большим грехом обмануть русских.От него ждали некой весьма срочной и важной информации. Она касалась применениянового усовершенствованного метода перехвата советских микроволновых передач,оборудования для перегона перехваченных сообщений на компьютеры и моментальногоих анализа.
Он трижды не вышел на связь. Позже, на суде, клялся, чтохотел доложить начальству, назвать подробные приметы сотрудника, который еговербовал и дал деньги. Вначале он даже чувствовал себя героем, гордился, какзамечательно надул русских, но потом остыл, испугался, понял двусмысленностьситуации и решил погодить докладывать. Чего ждал, сам не знал, стал пить,бездумно тратил деньги, чем и привлек в себе внимание сослуживцев.
Григорьев не сомневался, что на самом деле все так и было,человек слаб и не всегда может устоять перед соблазном денег, даже опасныхденег.
Судебное разбирательство длилось почти полгода. Слонимскомуне поверили. Факты говорили против него. Русские действительно получили полнуюинформацию о новых методах радиоперехвата и приняли соответственные защитныемеры. Слонимского приговорили к десяти годам заключения. В тюрьме он умер отинсульта.
Через два месяца после его похорон, как раз к Рождеству,Макмерфи получил элегантный подарок. У себя дома в почтовом ящике он обнаружилконверт. Внутри оказалось несколько старых поздравительных открыток. Некто Джо,любящий племянник, поздравлял свою дорогую тетю Бетти с днем рождения, с Днемматери и с Рождеством. Также в конверте лежал какой-то тоненький бланк спечатями, явно русского происхождения, заполненный неразборчивыми каракулями.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
