Она прикрыла глаза и замолчала.
— Сестра была еще жива. Она просила передать Мире, что любит ее и пожелание оставить девочку с отцом, — кривая усмешка исказила ее лицо. — Сказала, что прощает Иллариона, словно ему это было нужно!
Ирина зло выплюнула последние слова:
— Каждый день эти девятнадцать лет я жалела, что мы не отвоевали у него девочку! Что не забрали! Чертов Толик хранил свою обиду и свято верил в то, что исполняет ее предсмертное желание. Я до сих пор не понимаю, зачем рассказала ему все это.
Она встала и поправила идеальную прическу.
— Эта сволочь даже не пустил дочь на похороны собственной матери. Похоронил меня заживо. Отравил ей жизнь. — И снова молчание, затянувшееся на минуты. Она гордо вздернула подбородок. — Я пошла.
Мы не стали ее останавливать. По камерам убедились, что она дошла до нужного места. Герман попытался включить аппаратуру, чтобы слышать их разговор, но покачал головой.
Я бросил взгляд в сторону и увидел, что все аккуратно лежит на столе. Чистая работа — мы теперь вряд ли их услышим.
— Ты веришь ей, Гера?
Он задумчиво убирал аппаратуру в специальные коробочки. Став случайным свидетелем чужих тайн, он вел себя максимально спокойно.
— Верю. Таких подробностей я не знал, но каждое слово, сказанное ею, правда. Этот отчет безопасника Филатова почти двадцатилетней давности я прочитал давно. Он тогда работал первый год у Анатолия.
Мы помолчали. Я решил дождаться ее возвращения. Тянулись минуты, и мы то и дело поглядывали на часы. Я волновался за Олега. И почему так долго? Неужели все настолько серьезно?
Гера ткнул меня локтем. На экране Ирина с Анатолием выходили из палаты. Шли они вдвоем в нашем направлении.
— Шоу начинается.
Освальд закрыл ноутбук и принял непринужденную позу, отправив попутно несколько сообщений с телефона.
Парочка подошла к нам одновременно с Георгием. Я вздохнул с облегчением, глядя в его лицо. Он подтвердил мои догадки.
— Ты бы Олежеку хоть отпуск дал. А то он так до собственной свадьбы вряд ли дотянет, — Жора с довольным лицом устало привалился к косяку, рассматривая странную парочку.
Филатов посмотрел на меня и с усмешкой поднял руки вверх.
— Максимка, на это раз это не я!
Я молниеносным движением сбил его с ног.
Глава 21. Макс
В просторном кабинете Георгия поместились все. Я с разбитыми костяшками пальцев. Герман снова обложился техникой и его пальцы порхали над тремя клавиатурами. Ирина чинно пила кофе, сделанный Жорой специально для нее. Филатов трогал свой свежесломанный нос и недовольно косился в мою сторону. Его безопасник тенью маячил позади.
А на инвалидном кресле, подключенный к капельнице, сидел Вознесенский. Компания подобралась так себе. Каждый себе на уме.
— Как я посмотрю, Толик, ты снова полез со своими правилами в чужой монастырь. И снова обделался. Теперь благодаря тебе еще дочь мою упустили. Между прочим, беременную моим внуком!
От злости Вознесенский попытался выдернуть капельницу, но наткнулся на гневный взгляд Георгия. Поднял руки в знак капитуляции. Здесь его держали буквально насильно. Да и выглядел он по-прежнему плохо.
Филатов только скрипнул зубами.
— Мире бы никто и ничего не сделал. Лелик мне обещал, что не тронет ее в любом случае. Что он, зверь, что ли?
Услышав имя Лелика, Ирина оживилась. Пальцы ее задрожали, но она быстро взяла себя в руки. Возможно, это изменение заметил только я. Интересно…
— Ой, да конечно! Я три раза его снайперов снимал у Портофино. Мне охрана там в целое состояние обошлась.
Вознесенский морщился при каждом движении, а я злорадствовал. Пусть хоть немного остынет.
— Лучше бы о дочери думал! За семь месяцев ни разу не дернулся в ее сторону! Тебе на нее всегда плевать было! Если бы ее мать была жива…
— Можно подумать, тебе не плевать! Подсунул ей бракованного безопасника, сынка своего цепного пса! И что из этого вышло?! Спрятал девку на месяцы в горы в тьмутаракань. Теперь вообще увез в неизвестном направлении! Или это Лелик постарался? Где моя дочь, черт вас всех драл!
Вознесенский хотел прокричать это, но из-за сломанных ребер у него вырвался скорее хрип. Я наблюдал эту картину, начиная уставать. Мы не продвинулись ни на сантиметр за эти несколько часов. Где же ты, моя девочка?
— Да кто тебе сказал, что я не знал, где Мира? В отличие от тебя, у меня все схвачено и налажено! Она всегда была под колпаком. Каждое движение Артема было нам известно. Это только он думал, что такой крутой и самостоятельный, но вас, детей, — он кинул взгляд в сторону меня и Германа, — еще всему надо учить. Только руками махать горазды.
— Драгоценный господин Филатов, — Герман на секунду оторвался от своего ноутбука, который стоял посередине. — Вам и вашему, кхм, цепному псу за это отдельная благодарность. Даже я лишь недавно сообразил всю суть ловушки. Через эту вашу «связь» я и нашел Артема с девочками.
Филатов обратил на Геру взгляд, полный ненависти. Было очевидно, что, несмотря на все свои заверения, эту угрозу он предусмотреть не смог. Это было видно еще и по лицу Владимира: оно было чернее тучи.
— Ну так и где сейчас этот ваш Артем? Где моя дочь?
В кои-то веки я был согласен с Вознесенским в части формулировки вопроса. Меня тоже интересовало, почему они держали его под колпаком, и почему в одно мгновение все лопнуло как мыльный пузырь.
— Ну, частично на этот вопрос могу ответить я, — Гера откинулся и окинул всех присутствующих взглядом.
— Как я понял, медвежью услугу нам как раз оказала Мирослава собственной персоной, открыв Артему глаза на то, что он под этим самым колпаком может быть, после чего он вчера полдня потратил, проверяя это.
Освальд покрутил в руках стилус, привлекая к себе все внимание присутствующих. Хотя мог бы и без этого обойтись.
— Он нашел ваш колпак, Владимир. И, думается мне, крайне разозлился, да так, что моментально свернул всю свою деятельность. Раньше я в нем таких талантов не подозревал. Теперь даже мне сложно понять, какую роль он играет в этом спектакле.
Он смотрел прямо на коренастого мужчину, лишь отдаленно схожего со своим сыном. Нет, я при встрече точно отправлю Артема на соседнюю с Вознесенским койку! Пусть наслаждаются обществом друг друга.
— Артем не так воспитан. Он просто нашел свой объект и будет охранять его до последнего.
Герман закатил глаза. А я насторожился. Что-то в его словах меня пугало. Пугало до чертиков. Но я еще не понял что.
— Пфф, жертва фильма «Телохранитель. Не надоело еще? У нас тут в компании целых два покалеченных своими родителями ребенка. Да, господин Вознесенский?
