— Не уходи, — попросил Рейф, когда она направилась к берегу.
— А разве не нужно перевернуть кроликов? Они могут сгореть.
— К черту кроликов. Я сам уже горю. Она бросила на него укоризненный взгляд:
— Рейф, сейчас не время…
— Я не согласен, Ангел. Сейчас как раз самое время. Мне было нелегко сдерживаться, пока ты спала, но я терпел. Я понимаю, что постоянная тряска в седле нелегко тебе дается. Вот почему я решил, что нам следует отдохнуть денек, прежде чем ехать дальше. После того как я буду ласкать тебя сегодня ночью, можешь проспать хоть весь завтрашний день.
Она дерзко хмыкнула и снова направилась к берегу. Он встряхнулся, как пес, разбрызгивая воду, и пустился вдогонку. Это превратилось в веселую возню, необходимую им обоим, чтобы немного расслабиться. Он поймал ее за лодыжку прежде, чем она успела вскарабкаться на берег, и стянул назад в воду. Она скрылась под водой, потом вынырнула отфыркиваясь.
— Рейф Гентри, ты что, хочешь утопить меня?
— Я задумал вовсе не топить тебя, милая моя.
Показывая, что именно задумал, он схватил ее в объятия и понес к постелям. Там он стал перед ней на колени, опустил голову и выпил губами капли воды, собравшиеся в ложбинке между грудями. Когда его язык коснулся ее сосков, она застонала и прижала его голову к своим вспухшим грудям.
— Рейф! Это безумие, — выдохнула она, изгибаясь навстречу его губам. — Всякий раз, когда мы с тобой близки, я могу зачать ребенка.
Он поднял голову и уставился на нее.
— А разве это так уж плохо? Ты ведь моя жена.
— Сейчас не время для этого. Детям нужна крепкая семья. Глаза Рейфа сузились, и он откинулся, присев на корточки.
— Может, ты уже носишь моего ребенка.
— Не говори так!
Анджелу огорчала не мысль о ребенке, а неопределенность будущего, их будущего.
— Жаль, что тебя тревожит возможность заиметь ребенка от меня, — бросил Рейф.
— Я не то имела в виду, ты ведь понимаешь, — возразила Анджела. — Никто из нас не знает, что принесет нам завтрашний день.
— Потому мы и должны жить сегодняшним.
— А если появится ребенок?
— Надеюсь, что я помогу вырастить его. — Его серебряные глаза потемнели. — А если не выйдет, что ж, лучшей матери, чем ты, не найти. Прииск обеспечит тебя всем, что нужно.
Анджела встала на колени, в ее глазах плескался яростный вызов.
— Черт бы тебя побрал, Рейф Гентри! Неужели ты думаешь, что меня беспокоит обеспеченность? Не такие слова хотелось бы мне услышать от тебя.
Рейф сжал зубы.
— А что ты хочешь услышать? Что ты мне нужна? Прекрасно. Ты мне нужна. Теперь ты довольна?
— Скажи больше, — прошептала Анджела.
— Ты — мой ангел-хранитель. Когда мы встретились, я вовсе не собирался жениться на тебе. Мне следовало прислушаться к голосу разума прежде, чем попадаться в твои нежные сети. Я недостаточно хорош для тебя, Ангел.
Анджела почувствовала, как слезы набегают ей на глаза, и смахнула их тыльной стороной руки. Она нужна Рейфу; но он ее не любит. Не это ей хотелось услышать. Слова его звучали почти отчаянно.
— Так ты похитил меня прямо из постели только потому, что я тебе нужна? Это все, что ты можешь мне сказать?
Он сжал кулаки.
— Я… я не могу этого объяснить. Ты принадлежишь мне, Ангел, заслуживаю я тебя или нет. Оставить тебя без зашиты, после того как ты поцеловала Чандлера, — да тут и думать было не о чем. Этому интригану-ублюдку ты не нужна, ему нужны твои деньги.
Анджела вскочила.
— Это мне уже известно. — Она сердито сверкнула глазами — А хочешь знать, что я чувствую к тебе?
Рейф помрачнел.
— Ты вышла за меня потому, что не могла позволить, чтобы при тебе повесили человека. Ты никогда не считала, что наш брак будет долгим. А я бродил вокруг прииска, тогда как мне следовало бежать без оглядки. Ты заслуживаешь лучшей жизни. Жизни без меня. Анджела фыркнула.
— Все мужчины одинаковы. Если ты так считаешь, значит, ты еще глупее, чем я думала. Я хотела доказать, что Чандлер замешан в убийстве Бакстера. Он может оказаться убийцей, но ты счел нужным увезти меня из моего дома, сведя на нет мое расследование. Как ты рассчитываешь обелить свое имя без моей помощи? Конечно же, теперь ты уже плешь, что я… увлечена тобой.
В гаснущем свете дня его глаза казались совершенно серебряными. Ему хотелось поглотить ее, почувствовать, как она тает под ним. Пусть она скажет, что любит его, только сейчас он не сможет открыть ей свое сердце. Он ведь преступник.
— Только увлечена? Я услышал в твоих словах нечто большее.
Он опустил голову и нашел ее губы. Он целовал ее до тех пор, пока она не задохнулась, пока колени у нее не подогнулись, и она теперь вся принадлежала ему, и он мог делать с ней все, что хотел. Он понял, что она сдается, уложил ее на постель и лег рядом.
— А насколько ты увлечена мной, Ангел? — прошептал он ей в ухо. — Я знаю, что тебе нравится заниматься со мной любовью. Смею ли я надеяться на большее?
— Ты — невыносимый, надменный деспот, который не заслуживает, чтобы ему отвечали. Тебе следовало бы самому догадаться. Я не позволила бы себе такой близости с человеком, которого не люблю. Ближе тебя у меня никого нет. Я заглянула в твое сердце и поняла, что ты не способен на убийство.
— И все же ты думала, что я убил Бакстера, — укоризненно проговорил он.
Она прикусила губу.
— Это сперва. Потом я поняла, что была не права. Вот почему мне так сильно хотелось доказать, что ты не виноват в убийстве Бакстера. Я люблю тебя, Рейф. Я не знаю, найдем ли мы когда-нибудь счастье вместе, но ты должен узнать это.
Невероятная радость, охватившая Рейфа, сменилась безнадежностью.
— О Господи, Ангел, в наших жизнях все так запуталось. Было бы лучше, если бы мы никогда не встретились. В тот день, когда ты спасла мне жизнь, против меня уже было выдвинуто два обвинения. Обвинение в убийстве Бакстера еще больше все усложнило. Я хочу вернуть себе честное имя. Возвращение в Додж-Сити — первый шаг к тому, чтобы доказать тебе, что я не преступник.
Она обхватила ладонями его лицо и прижалась к нему губами. Ее поцелуй был ласковым, прощающим, утешающим.
— Тебе ничего не нужно доказывать мне, Рейф Гентри. Я тебе верю.
Они опустились на постель.
Ангел. Его Ангел. Она его любит. Помоги ей, Боже. Помоги, Боже, им обоим.
Он медленно взял ее. Она улыбнулась мудрой, женственной улыбкой, широко раскрывшись ему навстречу. Она качалась, крепко держа его в колыбели своих гибких рук и ног. Но ему этого было недостаточно.
Он перевернулся. Теперь она оказалась сверху, а он насаждался ее грудями.
