Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
Человек перекинул ногу на ногу и довольно усмехнулся. Чего только сегодня не говорили! Слова в целом были правильные, но глаза, бегающие из стороны в сторону, напряженные, испуганные лица были красноречивее всяких слов. Ему тоже было не по себе. Временами ему казалось, что тяжелые удары его сердца услышат присутствующие. Вначале переглянутся в недоумении, затем насторожатся. „Чего мы, ради всего святого, тут сидим? Вот же убийца!“ – заорет прокурор. „Кто бы сомневался? Я сразу обратила внимание, что-то тут не ладно“, – многозначительно заявит эта зрелая дама, представитель потерпевшего. „Вот и разобрались, – облегченно вздохнет судья. – Даже в совещательную комнату не пойду. Смертная казнь вам, презренный убийца! Разумеется, через расстрел“. Но все, кажется, оказалось не так страшно. Хотя эта девчонка проявила недюжинное упорство. Невзирая на гримасы судьи и едкие замечания, она, словно дятел, долдонила свое. Интересно, что ей удалось вычленить вразумительного из всего этого спектакля?
Человек был почти счастлив. Он чувствовал свое превосходство над окружающими. Какого цвета были глаза Макара? Серые или, может, зеленые? Какая теперь разница! Он почти наяву видел в них страх, животный инстинкт самосохранения. Он чувствовал его боль, вгрызающуюся в мышцы, острой иглой впивающуюся в гаснущее сознание. Удар, секунды оглушительной боли, яркая вспышка. Затем темный тоннель, несущийся навстречу, головокружительный фильмоскоп воспоминаний. Так, что ли, говорил старина Моуди? Интересно, успел ли Макар о чем-нибудь подумать, сообразить? У него на это было мало времени. Он видел, как срезало автоматной очередью водителя Агеева. Что бы он успел сделать? Пожалуй, ничего. Разве только пригнуться, машинально закрыв голову руками. Он так и сделал. Глупец, надеялся на спасение!
Человек зажмурился. У него все в порядке с психикой, да и кошмары его во сне не мучают. Есть повод собой гордиться. Во всяком случае, он не похож на тех невропатов, кого неумелые вопросы дотошной девчонки-адвоката выбили из колеи.
Может ли он теперь считать себя убийцей? Может, конечно, и так. Но он сам к этому руку не приложил. Боялся вида крови. За него все сделали другие… Однако это убийство было необходимым злом. Он верил в бога. Как там говорится: „Пусть грехи ваши будут красными как кровь, я их сделаю белыми как снег“. Какие замечательные слова! Спасение будет. В этом человек-убийца был уверен на все сто.
Полич поправил перед зеркалом галстук. Внимательно оглядев себя, он улыбнулся, затем нахмурился, повернул голову вначале в одну, потом в другую сторону.
„Не то, совсем не то!“ – с досадой подумал он. Не так должен выглядеть мужчина, стремящийся завоевать такую женщину, как Марина Петренко. Хотя, собственно говоря, чем он уступает ее супругу? И сам себе ответил: ничем. Недаром же столько красивейших женщин стонали от восторга в его объятиях, захлебывались похвалами его галантности, мужскому обаянию, умению жить.
„Слушай, в тебе есть нечто такое, – говорила ему одна дама, актриса театра, – что принято называть харизмой. От тебя исходят физически ощутимые волны. Ты завораживаешь с первого взгляда. Думаю, не одна молоденькая девчонка мечтает о той лавине страсти, которую обещают твои глаза. О дамах постарше я и говорить не буду. Каждая сочтет за счастье оказаться с тобой на любовном ложе. Не знаю, если бы ты не овладел мною в первый же вечер нашего знакомства, клянусь, я изнасиловала бы тебя сама“.
Помнится, он был немного шокирован откровениями представительницы местной богемы, но одновременно польщен. Его мужская самооценка всегда была на должном уровне, ложной скромностью он не страдал. Виктор Павлович гордился своим умением завоевывать женщин. Он не понимал мужчин, целью которых являлся сам физиологический акт любви. Дорвавшись до вожделенного женского тела, они удовлетворяли страсть, словно животные, не понимая, насколько они обкрадывают себя. Сам Полич уделял много внимания предварительной подготовке партнерши. Ласковые слова, приятная музыка, свечи – от этого дамы теряли голову. Небольшие подарки, завораживающие слова: „Боже! Как я одинок!“ – срабатывали безотказно. Когда отношения доходили до нужной стадии интимности, дамы просто вываливались из нижнего белья, только чтобы получить то, о чем они грезили. Бывало, Виктор Павлович, в силу бурного темперамента отдельных представительниц прекрасного пола, сдавал свои позиции раньше обычного. Но он умел брать реванш и завоевывать свою партнершу снова и снова. Из этого, однако, не следовало, что Полича можно было отнести к великой армии бабников. Скорее всего, он являлся любителем амурной авантюры, женским гурманом, в конце концов. Его не прельщало количество, он приветствовал качество.
Однако, встретив Марину, он понял, что вся, до мелочей отработанная стратегия завоевания податливых женских сердец никуда не годится. Душевное целомудрие, которое эта девушка сумела сохранить во времена, когда моральная чистота сведена до уровня примитивных инстинктов, казалось непостижимым. Однако он верил в то, что подберет ключи к этой неприступной крепости.
Полич волновался, как мальчишка, тщательно выбирая одежду для очередного свидания. Он отбросил в сторону галстуки и пиджаки. Он не хотел казаться старше. Разница в возрасте итак была значительная, чтобы еще подчеркивать ее своим излишне официальным видом. В конце концов он остановился на джемпере из легкого трикотажа и светлых брюках в тон. Оглядев себя еще раз, он остался почти доволен.
„Конечно, я не мальчик, – он усмехнулся. – Но зрелый мужчина, знающий толк в жизни и любви. Чертовски обаятельный, между прочим!“
Марина находилась не в самом лучшем расположении духа, когда Виктор Павлович Полич перешагнул порог ее квартиры. Впрочем, удивиться он не успел.
– А-а! – раздался резкий, как трамвайный сигнал, голос. – Какой гость!
Полич узнал в нем знакомые интонации. Конечно, это была мать Марины, „теща“ (как он мысленно окрестил ее уже давно).
Виктор Павлович хорошо был знаком со Светланой Петровной. Он, можно сказать, был ей другом. Во всяком случае, так считала сама „теща“. В той же степени, в которой эта бабец (назвать ее женщиной, пожалуй, было бы не совсем справедливо) ненавидела своего настоящего зятя Петренко, она испытывала почти детскую, всепоглощающую любовь к Виктору Павловичу. В ее приязни не было ничего личного. Она находила в Поличе те качества, которые, по ее разумению, должны быть присущи настоящему мужчине. Как натура стихийная и незакомплексованная, она не считала нужным прятать свои мысли от окружающих, а с присущей ей безапелляционностью заявляла, что счастлива была бы видеть такого мужчину в качестве супруга ее обожаемой Мариночки. Полича такие заявления совсем не радовали. Правильнее было бы сказать, что он впадал в панику при виде внушительной фигуры „тещи“. К Марине нужен был особый, тонкий подход, а Светлана Петровна с ее деревенской непосредственностью могла свести все его усилия к нулю. Вот почему он ничуть не обрадовался, услышав визгливые нотки знакомого голоса.
– Светлана Петровна! – он галантно поклонился и поцеловал пухлую ручку „тещи“. – Мое почтение!
Все-таки разбрасываться такими союзниками не стоило!
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
