— Да, — кивнула Брюн. — Она решила, что будет жить с девушкой, которую всегда любила.
Брюн ощутила, что Карл напрягся, и закончила неуверенно:
— По-моему, это не так обидно, если бы Полина ушла от тебя к другому мужчине, правда?
— Ну вот давай мы с тобой повстречаемся, повстречаемся, а я потом геем стану, — меланхолично ответил Карл.
— А я и не подумала! — воскликнула Брюн, смутившись.
— Да ну ладно, — сказал он. — Лишь бы ей было хорошо.
Брюн поворочалась еще немного и заснула. Карл осторожно, чтобы не разбудить подругу, поднялся. Он укрыл Брюн легким одеялом. Затем оделся, сунул в карман сигареты и покинул спальню.
Полоса люминофоров под потолком заработала. Комнату залил яркий свет. Лот вывалился из болезненного забытья. Так старое пальто бесформенной, сырой грудой выпадает из битком набитого шкафа, если нечаянно открыть дверцу. На сон это состояние походило так же, как и на смерть. Скрипнула дверь. Лот не стал открывать глаза. Он совершенно не хотел видеть ни Брюн, ни то, что она ему приготовила на этот раз. За прошедшие сутки Лот успел ознакомиться с нетривиальным применением кипятильника, круглых бирюзовых бус и выбивалки для ковров. Он раньше и не подозревал в Брюн такой раскованности и техничности в мечтах. Лот почувствовал запах табака. Он открыл глаза. Сигарета в руках Брюн стала бы апофеозом всего, что Лоту пришлось пережить в последние сутки. Но в кресле рядом со столом, к которому был прикручен Лот, обнаружился Карл.
Лот шевельнул разбитыми губами.
— Ты пришел освободить меня или убить? — спросил он.
— Ни то, ни другое, — ответил Карл. — Я пришел поговорить с тобой.
— Поглумиться, значит, — резюмировал Лот.
Карл поморщился.
— Пить хочешь? — спросил он.
— Ты же знаешь, зачем спрашиваешь, — буркнул Лот.
Карл взял стоявший на подоконнике графин с компотом и напоил Лота. Тачстоун подумал, что Карл развяжет ему хотя бы руки. А уж воспользоваться ими Лот сумел бы. Но мимолетная надежда на освобождение исчезла так же быстро, как и появилась.
— Интересным штукам ты ее научил, — сказал Лот. — Никогда не думал, что она может научиться хоть чему-нибудь.
Карл вернулся в кресло. Курил, молчал и ждал, пока Лот тоже замолчит. Удостоверившись, что Тачстоун спустил пар, Шмеллинг спросил:
— Как ты думаешь, чего она от тебя хочет?
— Не знаю, — сказал Лот. — Бабий ум слишком мелок и злобен, чтобы можно было его понять. Да и не ум у них, а так, умишко. Я так думаю, это ты ее на меня натравил.
Карл медленно повернулся к нему, держа в руке сигарету. Несколько мгновений он рассматривал Лота. С кончика сигареты поднималась серая струйка дыма. Когда Карл чуть двинул рукой, с сигареты упал столбик пепла. Тачстоун думал, что после того, что он пережил в эти сутки, его уже ничто не сможет напугать.
Но он ошибся.
Глаза Карла, обычно темные, как два уголька, медленно сменили свой цвет на ярко-алый — словно бы раскалившись. По позвоночнику Лота потекла холодная капля.
— Зато я, кажется, начинаю ее понимать, — усмехнулся Шмеллинг. — Попросил бы ты у Брюн прощения.
Глаза у Карла снова были обычные — темные, как спелая слива.
— Прощения? — повторил Лот. — Я? За что, спрашивается? За то, что я нашел ее на этой помойке, отмыл, отогрел, научил жизни? Кто она была до меня? Пустое место, ноль, никто! Я все ей дал — дом, уют, ребенка. А она? Села и ножки свесила! Так за что прощенья-то просить? За то, что она так еблива, что одного мужика ей не хватает?
Карл встал. Лот замолчал. Он смотрел на Шмеллинга в упор в ожидании неотвратимого удара.
— Хватит, — сказал Карл спокойно, и даже с некоторой скукой в голосе. — Начнем с того, что не ты ее нашел, а я. И ты как-то подзабыл, что из этой помойки в добавление к этому куску грязи, твоей жене, ты прихватил и чудный брильянт — химический завод. На доходы с которого ты и живешь, и который при других раскладах принадлежал бы Брюн целиком.
Лот усмехнулся.
— Я знал, что ты хочешь владеть Новгородом один, — сказал он. — Но уж больно мерзкий ты выбрал повод, чтобы отделаться от меня.
Карл покачал головой. Сигарета догорела. Он затушил ее о плоскую медную пластину, лежавшую на столе. Многочисленные темные пятна на теле Лота удивительно совпадали с ней по форме и размерам.
— Я просил Брюн не убивать тебя, — сказал Карл. — Но больше я не буду этого делать. Брюн не удастся добиться от тебя того, что ей нужно. А тратить время на бессмысленный гнев мы сейчас не можем.
Шмеллинг вышел и выключил свет, оставив Лота в темноте.
Однако Лот недолго пробыл в одиночестве.
За окном что-то сверкнуло. Лот поднял голову.
Бледная зарница, бесшумная и мгновенная, обычно свидетельствовала о том, что флаер, принадлежавший Тачстоуну, появился в воздушном пространстве около дома и благополучно прошел сквозь технологическое отверстие в силовом поле.
После войны на Земле появилось много нового оружия. И трофейного, и нового в прямом смысле, сделанного по технологиям инопланетян. Пиэрсы телкхассцев имели оглушительный эффект. Но симбионты жили недолго, и поэтому пиэрсы не получили большого распространения. А вот другие технологические примочки захватчиков удалось приспособить под нужды землян. Так появились энергетические винтовки, а так же бластеры. Это оружие не являлось бластерами в том смысле, которое некогда придали этому термину фантасты; но они выглядели именно так, и поэтому их так и назвали.
Однако не стоило думать, что на волне новых веяний люди отказались от собственных наработок в этой области — одной из самых глубоко разработанных человечеством научных отраслей. Во флаере Лота, под потайной откидной доской, в той самой нише, где когда-то плавал в анабиозе симбионт пиэрсы, лежал не бластер и не энергетическая винтовка — а старый, надежный ТТ. Тихое, эффективное, меткое оружие, пользовавшееся популярностью во время бандитских разборок конца прошлого века, пережило новое рождение во время гражданской войны, когда федерация превратилась в конфедерацию. Пистолет был немного модернизирован и улучшен — настолько, насколько можно улучшить совершенство.
Ирвинг застыл посреди погруженного во мрак холла, сжимая в руке детище Тульского-Токарева. Судя по тишине, в доме Лота никого не было. Бегло осмотрев дом снаружи, Ирвинг не заметил освещенных окон. Возможно, все спали. Возможно брата увезли в «Белый Лебедь». Так называлось здание СИЗО. Или же Лот, Брюн и Даша был уже мертвы…
Если бы только Ирвинг почаще проверял телефон!
Ирвинг отогнал эту мысль. Она делала его слабым. Повинуясь неясному чувству, Ирвинг двинулся налево по коридору. Из-за третьей по счету двери, за которой находилась сушилка для белья, он услышал тихий голос Лота:
